Евгений Оневич - страница 3

Под лифчик набивала вату

И жопой была узковата.

Вздыхал отец, ворчала мать

И заставляла дочку жрать.

А та не слабо и рубала:

И расстегаи, и блины

Мачанку, скварки, колдуны,

Котлеты, щи, картошку, сало.

Но вот такая, блин, фигня:

Всё было словно не в коня.

Уж к Ольге засылали сватов,

А эта бычилась одна,

Была дика и волковата,

И все сидела у окна.

Да книжки разные читала,

Да тонким пальчиком писала

На потных стёклах вензеля.

Хорошее занятье для

Девицы, коей надо замуж.

Мамаша грызла удила,

Никак внушить ей не могла:

“Захомутай кадра, а там уж,

Коль изгаляться невтерпёж,

Продолжишь этот выпендрёж”.

Maman сама в большом и в малом

На бок кидала всех и вся.

Где передком своим бывалым,

А где под умную кося.

Такая фра, что бога ради!

Принцесса спереди и сзади.

Не баба – зверь, лови-хватай,

Как Александра Коллонтай.

Оторва баба, и к тому же —

Таким халдам всегда везёт,

Без мыла всюду проползёт —

Имела комнатного мужа.

Он был чудилой из чудил

И на ушах за ней ходил.

Он снял её у гренадёра,

Который с бабою любой

Один справлялся лучше хора.

И в свой удел увёз с собой.

Она с тоски там ошалела

Так, что со стен известку ела

И завывала ретиво,

Как Пугачёва в Рождество.

Утешить муж её старался,

Но бабу было не унять,

Развода требовала лядь,

Как он пред ней ни пресмыкался.

Но, наконец, и он устал,

Арапник со стены достал.

Тогда она угомонилась.

Не то, чтоб тараканом в щель

Покорно, тихонько забилась,

Нет, избрала другую цель:

Хозяйством занялась шалава.

С утра налево и направо

Лупила дворню по мордам,

И все спасались по углам,

Когда, взъярясь и завывая,

Она, как ведьма с помелом,

На уши ставила весь дом,

Носясь, как жаба боевая.

И всё трещало и рвалось,

И всё валилось вкривь и вкось.

А мужу было всё до фени,

Он на неё махнул рукой.

Сквозь жизнь, пройдя по всем ступеням,

Он оценил в конце покой.

Он брал с Суворовым Очаков

И к Сен-Готарду с ним причапал.

Мужик был храбрый, с головой,

Простецкий, добрый, деловой,

Всю жизнь проживший по ранжиру

В походах, схватках и боях.

И дома, и в чужих краях

Служил и не бесился с жиру.

Конкретный был борец за мир,

Хотя был чином бригадир.

Тогда комбриг не то, что ныне.

Война гонялась за войной

При матушке Екатерине,

И Дмитрий Ларькин – наш герой —

От этой жизни не сидячей

Изодран был, как пёс бродячий,

И еле ноги волочил,

Когда на дембель соскочил.

Но как венец своим победам

Двух девок сделал под конец.

Супруг счастливый и отец

Уснул навеки за обедом.

И там за Летою рекой,

Как Мастер заслужил покой.

Домой вернувшись, Вова Ленский —

Лишь дым отечества нюхнул —

И на погосте деревенском

Над камнем Ларькина вздохнул.

Держа в руке стакан “чернила”,

– Чудило, – молвил он уныло, —

Стилягой ты ругал меня,

А сам не мог дождаться дня,

Когда с твоею Ольгой вместе,

Как курочка и петушок,

Разворошив её пушок,

Мы сядем на одном насесте.

Ну вот, пришла к тому пора,

А ты не видишь ни хера.

И папе с мамой на могилки,

Ведь был он круглый сирота,

Полил немного из бутылки.

Да, смерть зараза ещё та.

Следит за каждым алчным глазом,

Как крокодил за водолазом.

И целится косая тать,

С какого бока тебя взять.

И ведь возьмёт, не отмахаться

Всё, что ты в жизни заимел,

А что оставит нам взамен?

Темно под небом, друг Горацьо.

Не въехать нашим мудрецам

В то, что там снится мертвецам.

Недаром, как к родному дому,

С младых ногтей, почти с пелён

Дорогу к кладбищу любому

Мы без ошибки узнаём.

Неважно, что на том погосте

Не парятся родные кости,

И не твоя ещё пока

В столярке сушится доска.

Назад Вперед

Евгений Оневич - страница 3

Похожие книги