И вот когда список принятых вывесили на доске возле канцелярии училища, Женя впервые в жизни надел длинные темно-серые брюки и того же цвета форменную рубашку и отправился вместе с мамой покупать учебники. «Мне купили и учебники, и тетради, и деревянный пенал, верхняя крышка которого отодвигалась с писком, и, чтобы носить всё это в училище, – ранец, – вспоминал Евгений Львович. – Серая телячья шерсть серебрилась на ранце, он похрустывал и поскрипывал, как и подобает кожаной вещи, и я был счастлив, когда надел его впервые на спину».
Женя пошел в реальное училище, не понимая и не предчувствуя, что начал новую жизнь. Русский язык давался ему сравнительно легко, хотя первое же задание – выучить наизусть алфавит – он оказался не в состоянии выполнить. Его память схватывала только то, что производило на него впечатление. Алфавит же никакого впечатления на Женю не произвел. И грамматические правила он заучивал механически, не веря в них в глубине души, как не верил ни в падежи, ни в приставки, ни в какие части речи. Женя не мог признать, что полные ловушек и трудностей сведения, преподносимые недружелюбным Чконией, могут иметь какое бы то ни было отношение к языку, которым он говорит и которым написаны его любимые книги. Язык сам по себе, а грамматика сама по себе. Да и все школьные сведения связаны с враждебным ему миром, со звонком, классом, уроками, толпой учеников – словом, никакого отношения не имеют к настоящей жизни.
Как бы то ни было, домашнее задание по русскому языку Женя выполнял самостоятельно. Но вот наступала очередь арифметики. Он открывал задачник, читал задачу раз, другой, третий и принимался решать ее наугад. Тут и начинались беды. Рубли и копейки не делились на число аршин проданного сукна, хотя Женя даже помолился, прежде чем приступить к этому последнему действию. Значит, решал он задачу неправильно. Но в чем ошибка? И он вновь принимался думать и думал о чем угодно, только не о задаче. Женя никак не мог сосредоточиться и направить внимание на ее решение. Темнело, перед ним на столе появлялась свеча, которая еще дальше уводила его от арифметики. Женя раскалял перо и вонзал в белый стеариновый столбик, и он шипел и трещал пока Женя проделывал каналы для стока стеарина от фитиля до низа подсвечника. Словом, в столовой уже звенели посудой, накрывали к ужину, а задача всё не была решена. А ему предстояло еще учить Закон Божий!
«Женя, ужинать!» – звала мама. И Женя появлялся за столом до того мрачный и виноватый, что мама сразу догадывалась, в чем дело. Хорошо, если она могла решить задачу самостоятельно, но, увы, это случалось не так часто. К математике она была столь же мало склонна, как и Женя. Обычно дело кончалось тем, что они обращались за помощью к отцу. Не проходило и пяти минут, как Женя переставал понимать и то немногое, что понимал до сих пор. Его тупость приводила вспыльчивого Льва Борисовича в состояние полного бешенства. Он исступленно выкрикивал несложные истины, с помощью которых очень просто решалась злополучная задача. И Женя бы понял их, вероятно, говори он тихо и спокойно. Только после долгих мучений и слез его ответ сходился наконец с ответом учебника.
