утешала и страшно радовалась,
когда после очередного
тысячного и миллионного эксперимента,
он с легкостью опережал ее.
Поняв, что философия им не поможет,
они затаились и терпеливо ждали
неизбежного ее упадка
и расцвета Науки.
Продержавшись Всё Средневековье
они добрались до Института,
узнав, что он основан самим Аристотелем.
Сначала их пугало
философское прошлое Основателя,
но потом, решив,
что в одну реку нельзя войти дважды,
они вступили в его зеленый кабинет
в надежде разрешить, наконец,
их головную боль.
Эта история совершенно возмутила Аристотеля.
Ему самому поднадоели уже и Зенон, и Сократ
с их парадоксами.
Сам он революциями не занимался,
мечтал о просвещенной монархии,
пострадал от демократии,
самой первой,
афинской.
Сократа же за его парадоксы казнили.
И понимали, кого казнят, но казнили,
по закону,
демократично,
с голосованием,
почти с референдумом:
более пятисот человек высказалось.
Мудрый и наивный Сократ,
первый античный просветитель.
Он верил, что слепые прозреют
и глухие услышат,
а прозревшие будут безумно счастливы
увидеть этот прекрасный мир.
Много лет спустя,
Александр с Женой побывали в Афинах
на четырехугольной площади рынка,
на том, что от нее осталось.
Здесь и проповедовал Сократ.
Уцелел и тогдашний туалет
на одной из сторон площади.
Это была выдолбленная в камне траншея,
по которой протекала вода.
Никаких перегородок не было,
Всё по-демократичному прозрачно и открыто,
не надо даже сдерживаться,
боясь упустить мысль Сократа —
садись и продолжай впитывать мудрость.
Человек же находится не там,
где он сидит,
а там, где его мысли.
Александр посидел на обломке колонны,
покормил яблоком философствующую рядом черепаху.
После смерти Сократа
долго еще никто не хотел
заходить в клетку со львами.
Не захотел и Аристотель.
Он ревновал к Зенону,
который, хоть и двумя веками ранее,
не побоялся схватиться с тираном
и героически погибнуть.
Зенон, даже для Аристотеля,
был классиком.
Сам Аристотель с тиранами
предпочитал мириться,
но революционную смелость,
в глубине души, уважал
и решил, наконец, раз и навсегда разобраться в вопросе.
Какое может быть Возрождение,
если даже Ахиллес
не догонит
ползущую черепаху?
Понятно, что догонит,
но сама мысль, что может не догнать…
И тому есть расчеты!
Нужна была новая теория.
Аристотель откашлялся
и начал вступление
о герое древнего мира, Зеноне,
его борьбе с тиранами
и незабываемом, классическом уже, парадоксе.
Этот Зенон, конечно, герой и древний,
но своими парадоксами
тормозит наше поступательное
теоретическое движение вперед.
Давно пора
окончательно развенчать
парадокс Зенона
и вынести его из интеллектуального мавзолея.
И Аристотель предложил Александру исследовать,
да, да,
парадокс Зенона
и он надеялся,
он был уверен,
что уважаемый еврей,
с этим справится.
Застывший Александр вдруг понял,
что сейчас он должен,
если не выразить обязательный восторг,
то хотя бы улыбнуться.
Была создана лаборатория имени Зенона,
в которую и попал
только что поступивший в Институт Александр.
Теперь ему предстояло разбираться,
почему пострадавший от древней тирании Зенон
считал, что чемпион по бегу Ахиллес
не сможет обогнать свою собственную Черепаху.
Не может же быть,
что Зенон, действительно, так считал.
Он же был совсем не дурак
и черепах каждый день видел.
Может поиздеваться решил
или что-то другое доказать?
А может, он все-таки был прав,
по какому-то бесконечно большому счету?
С такими тяжелыми думами
Александр брел в библиотеку,
