перебирая варианты.
На стометровке, конечно, не догонит.
А если устроить марафон,
длиною в жизнь?
Тогда греки жили, в среднем, тридцать лет,
а черепахи – триста.
Вот и обнаружила бы Черепаха на своем пути
бездыханное тело Ахиллеса,
даже оплакала бы его,
посидела бы несколько дней в трауре,
и, не торопясь, потопала бы дальше,
к победе.
Нет, этот парадокс,
не из нашего земного мира,
в котором бесконечно и скучно
тянутся две параллельные прямые,
которые никогда, вообще никогда,
не пересекутся.
А если и пересекутся,
то мы этого никак проверить не сможем,
потому, что пересекутся они, может быть, в бесконечности
и нам до нее на этой Земле не добраться.
Чем больше он занимался,
тем больше понимал,
что не такой уж и парадокс
был описан Зеноном.
Из него следует, что движения вообще нет,
а, значит, нет ни времени, ни пространства.
Зенон это угадал,
но никак не мог доказать,
кроме как таким дурацким примером.
В природе нет
ни прямой линии, ни окружности, ни даже точки.
Математика к природе
не имеет никакого отношения.
Стоп, стоп, стоп.
Диссертацию ему писать и защищать
в этом бренном мире,
где нет никаких бесконечностей,
а эту кляксу на бумаге
принято считать идеальной точкой.
И он попытался представить
какого-нибудь галактического Ахиллеса
и такую же космическую Черепаху,
которые соревнуются,
двигаясь по изгибам поверхности в пространстве,
где сам путь решает Всё.
Ахиллес огибает по своему пути половину галактики,
где его уже давно ждет
сделавшая два шажка, но по своему пути, Черепаха.
Или в микромире какой-то, то ли квант, то ли частица
по имени Ахиллес
куда-то несется, теряя массу и почти исчезая,
а неторопливая грузная Черепаха
уже давно ищет почти исчезнувшего Ахиллеса на финише.
Сложно быть Зеноном в нашем прямолинейном мире.
***
Первый же доклад,
который Александр услышал в Институте,
обнадежил его ссылкой на парадокс Зенона.
Кремень занимался доказательством того,
что жизни на Земле нет,
даже растительной.
Выглядело это вполне логично.
Какова доля Земли во Всей массе Космоса?
Ноль целых, ноль десятых,
тысячных и миллиардных.
Вероятность, возникновения Земли
пренебрежимо мала,
в сущности, равна нулю.
Этой Земли-песчинки практически нет,
ее невозможно даже разглядеть.
Ноль целых и еще длиннющий ряд нулей после запятой.
И как на такой песчинке
вообще может что-то появиться?
Это совершенно нереальный Переход,
он невероятен, невозможен.
То, что мы видим, слышим и едим —
это иллюзия,
странный мираж,
бессмыслица,
каменный сон.
Существует же парадокс Зенона о том,
что никто и никогда не догонит никакую черепаху.
И неважно, что он ее догонит.
Существует строгое логическое доказательство.
Кремень был прямым потомком
тех самых заполняющих Галактику
аристократических Камней.
И потомки тех самых древних Камней
не оставили попыток
во что бы то ни стало,
любой ценой,
хотя бы сейчас
доказать свою правоту.
Александр от этой идеи был в полном восторге:
каменный парадокс
давал надежду защитить диссертацию
на парадоксе Зенона.
Попробуй доказать,
что ничего нет
и диссертацию защитить,
и академиком стать,
и финансирование получать.
А это направление Кто-то поддерживал,
загадочно и непонятно.
Но Наука и должна быть загадочной и непонятной.
Это вам не Стену или Башню из камней сложить.
Это Наука!
Сам Кремень излучал принципиальность и
почти Всегда голосовал против.
Он был чужой в этой
податливой,
мягкой,
желейной,
органической цивилизации.
Но нельзя сказать, что Кремень
был совершенно чужд компромиссам.
