часто повторял он.
Наверное, поэтому и выбрал Киев.
Предлагал даже создать
город-государство Киев,
наподобие древних Афин.
Аристотель родился
почти сразу после казни Сократа
настойчивой греческой демократией.
Пока его могущественный ученик Александр Македонский
осваивал империю
и примерялся к Вавилону
Аристотель, пользуясь наивысшим покровительством,
написал Всё,
что сделало его великим.
Когда Македонский неожиданно умер
Аристотеля, естественно, тут же судили и приговорили
к смертной казни.
Он не собирался травиться,
как Сократ,
бежал,
женился на племяннице
какого-то тирана,
исчез, якобы умер,
и возродился во всей своей
славе и бессмертии.
С прежним именем,
но в новом облике
предстал перед руководством Университета.
На этом месте он застал
возглавляемый Европой
захудалый институтик,
еще греющийся на догорающих углях
средневековых костров.
Срочно требовались
Возрождение, Просвещение, Реформация.
***
Очень нервная береговая линия у Европы.
Каждый полуостров – полная неопределенность —
не остров и не материк.
И куда он движется,
и движется ли?
Да еще и тысячи островов вокруг.
Многие растерянные мудрецы на них рождались.
Посмотрите, какая у Китая
плавная и гладкая
береговая линия.
Только один полуостров выделяется
и сразу отделяется —
Корея.
А у Европы таких полуостровов пять
и Все – рассадники империй,
это еще без Англии.
У переменчивого европейского краба
какой-то полуостров
становился Головой,
а остальные – руками, ногами, клешнями и панцирем.
Потом другой отросток суши умничал
и облик прекрасной Европы
разительно менялся.
Европа была сложной,
очень сложной.
Зарядкой, косметикой и завтраком
у толерантной и политкорректной Европы
был сбор разлетевшихся за ночь органов
в единое прекрасное тело.
Органы,
а с утра они Все именовались одинаково:
органами
и больше никак,
со спорами и скандалами решали,
кто сегодня будет
ногами, руками, желудком, сердцем, клешнями, панцирем
и, самое главное, Головой.
Не Всегда удавалось Всех собрать,
почти никогда.
Объединение Всей Европы так и не осилил никто,
ни Карл Великий, ни Наполеон, ни Гитлер.
Даже великий Рим меньше ее половины собрал.
Историки рассказывали,
что сейчас уже наметился прогресс.
Раньше и целых органов толком не было —
рассыпанная мозаика
из вольных городов, княжеств и графств.
Тогда и начали картины мозаикой выкладывать,
чтобы можно было Всё быстро поменять.
В музеях и на выставках стали появляться скульптуры
без рук, ног и головы.
Это были зарисовки европейской жизни.
Каждое утро Европа
нервно пыталась собрать воедино свои строптивые части.
Полный Китай этого ревниво, но терпеливо ждал.
Китай тайно обожал Европу.
Каждый день к обеду она выходила
совершенно иной и непредсказуемой.
Глядя на нее,
Китай стал терпимее относиться к двум Кореям,
даже к Японии.
Для всякого рода посетителей, просителей,
и прочих непосвященных
главное было понять,
кто работает Головой сегодня.
С первого раза это мало кому удавалось.
Колумб, например, с пятого раза угадал.
Итальянец Колумб
перешел на службу к французскому принцу,
потом присягнул португальскому королю.
Когда тот не дал денег
на его морскую авантюру,
Колумб обратился к испанскому герцогу,
который и слушать его не захотел.
Самыми внушаемыми оказались
католические величества Испании,
и то со второго захода.
Наверное, сказался национальный подъем
после изгнания евреев.
А ревнивый китайский император
смотрел, смотрел на это,
да и сжег Все свои корабли:
нечего китайцам
в этой изрезанной Европе искать.
