Читать онлайн Ася Оболенская - Факультет всевластия

1. Глава 1

Страх. Липкий и тяжелый, который словно придавливает к земле, заставляя забиться в угол и сидеть там, надеясь, что все наладится.

Но ничего не наладится. За двадцать лет я успела убедиться.

Этого дня я ждала всю сознательную жизнь. С ужасом. С замиранием сердца. И вот он настал.

— Элли, тебе письмо! — излишне радостно прокричал младший брат. Несмотря на то, что Бруну было всего семь, он все понимал, однако старательно делал вид, что ничего плохого не происходит.

— Сейчас спущусь, — ответила в тон ему и поднялась с кровати, на которой просидела весь день, изучая отвратительную картину, висевшую на противоположной стене, однако сейчас даже она казалась милой и по-домашнему родной.

Разгладив складки на юбке, медленно вздохнула, посмотрела в зеркало и попыталась улыбнуться. Отражение послушно растянуло губы. Получилось совершенно неискренне, однако сейчас это не имело никакого значения, поэтому, удовлетворившись хотя бы таким результатом, вышла из комнаты.

В доме, как это обычно и бывало, кипела работа. Горничные сновали по лестнице, выполняя многочисленные мамины поручения, маме вообще нравилось, когда вокруг бурлила жизнь. Садовник, которого я заметила, выглянув в окно, аккуратно, словно имел дело с каким-нибудь сокровищем, обрезал розы, а аппетитный аромат еды, разносящийся по дому, свидетельствовал о том, что повара на кухне вовсю занимались приготовлением обеда.

Для непосвященного человека все выглядело совершенно обычно, но я-то знала, как именно создавалась эта иллюзия нормальности. Лично вчера слышала, как отец доходчиво объяснял персоналу о том, что с ними будет, если хоть кто-то посмеет грустить.

Страх бывает разным, поэтому сегодня все улыбались.

Ловко переступив через швабру, оставленную посреди прохода, поспешила в гостиную, однако через несколько шагов остановилась, вернулась к мешавшему предмету, подняла и прислонила к стене. Не стоит давать папе лишнего шанса спустить на ком-нибудь пар.

На уютном диване возле камина уже разместился Брун, немного напряженно играя с котенком, которого ему подарили на день рождения. Будь сегодня обычный день, братик бы со смехом резвился с Тикли в саду, все же он души не чаял в этом пушистом комочке, однако сейчас просто сидел, временами даже забывая убирать руку, когда зверек выпускал когти, но сегодня никто не обращал на это внимания.

Папа изучал прессу, лениво перелистывая страницы утренней газеты, время от времени беря в руку чашку с уже остывшим кофе, раз за разом возвращая ее нетронутой на невысокий резной столик.

Мама, сидевшая в соседнем кресле, делала вид, что вяжет. Она вообще была творческим человеком, то и дело увлекаясь чем-то новым. В позапрошлом году решила писать картины, в прошлом — посвящала себя литературе, а полгода назад отец едва успел отговорить ее от покупки ужасающего размера мраморной плиты, когда мама решила заняться скульптурой.

Мнение окружающих не смущало ее абсолютно. Замечания многочисленных знакомых о том, что по статусу не положено заниматься чем-то подобным, она пропускала мимо ушей, искренне улыбаясь в ответ. Однако сегодня назвать ее улыбку искренней было невозможно.

Мама медленно крутила спицы в руках, но так и не решалась продолжить изготовление пушистой шали нежно-персикового цвета. На самом деле, она могла бы без малейших усилий заставить спицы самостоятельно выдавать витиеватые узоры, но маме нравился сам процесс, она вообще редко прибегала к силе. Как и все в нашем доме.

Когда в мире, пронизанном магией, рождается ребенок без способностей, это всегда вызывает ураган обсуждений. Когда такой ребенок рождается во влиятельной семье, ураган перерастает в шквал.

Никто не знает, почему так случается. Нет никаких гарантий, что у абсолютно нормальной пары не появится ребенок-урод. От такой беды не застрахован никто. К счастью, подобные аномалии случаются крайне редко.

К несчастью, я была в их числе.

Заметив мое появление, мама отложила пряжу в небольшую плетеную корзинку, отец немного нервно отбросил газету на пустующее кресло, в котором я так любила проводить вечера, а Брун прижал к себе Тикли, как будто котенок мог как-то его утешить. Хотя я очень надеялась, что он действительно мог его утешить.

— Тебе письмо пришло, — негромко проговорил папа, нарушив тишину, разбавляемую лишь негромким потрескиванием дров в камине.

Вместо ответа кивнула и, проследив за взглядом главы семейства, посмотрела на конверт, лежавший на комоде. Медленно, словно это могло что-либо изменить, протянула руку и едва сдержала горькую усмешку, взяв письмо в руки.

Конверт был настолько идеальным, что оформление королевских указов в сравнении с ним выглядело дешево и безвкусно. Плотная матовая бумага, настолько белая, что хотелось зажмуриться. Мое имя, выведенное идеальным каллиграфическим почерком. И герб. Герб, который мог бы казаться безупречным и величественным, но на самом деле вызывал животный страх и ужас, заставивший вздрогнуть, однако я по-прежнему неотрывно смотрела на великолепную белую лилию, стебель которой оплетали розы. Черные розы.

Чувствуя, что к горлу подступает ком, а эмоции берут верх, сделала усилие и перевернула конверт. Коснулась пальцами сургучной печати, но не смогла собраться и резким движением поставить точку в этом представлении.

Потому что простое начинает казаться безумно сложным, когда сжимаешь в ладонях собственный смертный приговор.

Мамин тихий всхлип стал последней каплей. Нет, я не подняла глаза, ей и так было слишком тяжело, однако была уверена в том, что родители справятся. Они обязаны были справиться!

Ради друг друга, ради Бруна. Ради меня.

Поняв, что дальше просто не смогу терзать семью, сорвала печать и извлекла из конверта столь же невероятно белый лист бумаги, развернула приглашение и заскользила взглядом по тексту.

До тех пор, пока не споткнулась на одном единственном слове.

Мизерабль.

Наверное, до этого момента я полностью не верила в предопределенность судьбы. Наверное, до этого момента в нее не верили родители и брат, но когда я посмотрела на семью и попыталась улыбнуться, то сразу поняла, что этот миг стал переломным не только для меня.

Все те же взгляды. Поддерживающие, ободряющие, участливые. Но без одной единственной маленькой искорки, которая сопровождала меня все эти годы. Искорки надежды.

Они просто перестали верить.

Папа с силой сжал подлокотник изящного кресла, мама не выдержала и отвернулась, а Брун и вовсе выбежал из гостиной, оставив недоумевающую Тикли в одиночестве. Мне захотелось ринуться за братом, объяснить ему, что он ни в чем не виноват. Просто так получилось. Он нормальный, а я…

А я нет.

Я обязательно еще раз поговорю с ним, но не сейчас.

Растянув губы в улыбке, которая была не менее фальшивой, чем и все сегодня в нашем доме, заговорила:

— Мама, папа! С понедельника я официально начну получать высшее образование.

Получилось ровно. Без наигранной радости, которая сейчас уже выглядела абсолютно абсурдной, но и без лишней истерики в голосе, однако и этого хватило, чтобы мама поднялась на ноги и быстро удалилась вслед за братом, прошептав тихое:

— Прости.

Ей не за что было извиняться. Ни ей, ни Бруну, ни отцу, который также держался из последних сил.

— Я пойду к себе? — понимая, что тоже не железная, с надеждой взглянула на папу, который лишь молча кивнул.

От обеда, несмотря на настойчивые приглашения поваров, отказалась, кусок в горло не лез. Вместо этого устроилась на кровати и вновь уставилась на отвратительную картину. Я ничего не имела против своей прапрабабушки, но тот художник, который решил запечатлеть ее в таком неудачном ракурсе, явно не питал к старушке теплых чувств.

Могла ли представить великая магесса, что ее праправнучка окажется в такой щекотливой, если это, конечно, уместное слово, ситуации? Сомневаюсь. В кругах городской элиты разговоры об изгоях ведутся со злым смехом и неприкрытым отвращением.

Перевернулась на другой бок, не желая больше смотреть на жуткий портрет, и принялась изучать обои, все сильнее погружаясь в грустные мысли.

Я готовилась к этому дню много лет, но на деле оказалась абсолютно не готовой.

Память без разрешения начала подкидывать события, так или иначе связанные с уродством.

Мне четыре года. Мы с мамой прогуливаемся по парку, наслаждаемся прохладой, создаваемой фонтанами, хоть как-то спасавшими от летней удушливой жары. Я спрашиваю разрешения умыться, и мама конечно же соглашается, но стоит сделать лишь шаг, как ноги связывают невидимые путы, и я падаю навзничь.

Элементарная магия ветра, которую практикует любой ребенок, но настолько внезапная и обидная, что я просто не могу сдержать слез. Я абсолютно не понимала, чем заслужила подобное отношение, просто тихо всхлипывала и терла ладошками испачканное розовое платьице под успокаивающий голос мамы.

Тогда я еще не знала, что тот случай станет лишь первой каплей в океане издевательств. Таких же безобидных или граничивших со смертью, как тогда, когда в школе сверстники решили проверить, долго ли я смогу продержаться на дне колодца.

Неизменной в этой череде насмешек и испытаний оставалась лишь последняя фраза, которую кто-нибудь обязательно произносил.

«Да бросьте вы эту убогую, ей все равно недолго осталось. Из академии „Мизерабль“ живым еще никто не возвращался!»

После бесцельного изучения потолка, продлившегося несколько часов, все же решила спуститься к ужину, предварительно проведя у зеркала добрых двадцать минут. Тщательно расчесывала волнистые каштановые волосы, этот процесс всегда успокаивал. Наверное, так сложилось еще с детства, когда мама устраивала из рядового занятия настоящий сказочный ритуал. Мне до сих пор верилось, что в потрясающей красоты гребнях с перламутром было заключено какое-то волшебство. Хотя, вероятно, так и было.

Волшебство здесь витало повсюду. Весь мир был словно пронизан паутиной магии. Практически весь. Кроме меня и кучки таких же неудачников, которым повезло примерно так же.

Я еще раз посмотрела на отражение и невесело усмехнулась. Из меня могла бы получиться идеальная магесса. Каштановые волосы, аристократически бледная кожа, выразительные зеленые глаза. Тот самый классический образ, который родители описывают детям в сказках. Для полного соответствия не хватало лишь одной маленькой детали, которой природа по какой-то глупой случайности, а может, просто для того, чтобы сыграть злую шутку, решила меня обделить.

У меня не было силы. Ни грамма, ни крупицы. Ничего!

Сколько тысяч раз за прошедшие годы я пыталась воззвать к ней, разбудить, искренне надеясь, что уродство — просто нелепая ошибка. Наступит день, и способности обязательно проявятся, но время летело, а этот заветный день так и не наступал. И теперь уже точно не наступит.

Устав всматриваться в тоскливые глаза в зеркале, поднялась на ноги и подошла к вешалке, на которой красовалось легкое праздничное платье приятного оливкового оттенка. День Приглашения принято было отмечать с размахом. Даже у бедных горожан этот праздник не обходился без торжественного застолья, к такому событию готовились едва ли не активней, чем ко дню рождения короля.

Конечно, все любили этот праздник, да и как можно не любить тот день, когда ты получаешь письмо своей мечты. Приглашение в выбранную магическую академию. Позади долгие месяцы испытаний, сложного выбора, определения со стихией. И вот достигшие совершеннолетия юноши и девушки сжимают в ладонях заветные конверты.