Сбоку от стола стоял шкаф с медикаментами, укладками для экстренных выездов, противочумными халатами и всем остальным, необходимым для работы. На тумбочке в самом углу видна была электроплитка, алюминиевый чайник и открытая коробка с мелким печеньем. С другой стороны стола имелось единственное в комнате, но большое окно.
Со слов фельдшера, в тот день он, сидя за столом, занимался заполнением журналов. В дверь зашел человек, по виду – скотовод. Выглядел пьяным, с красным лицом. Он, сильно кашлял, с трудом держался на ногах и разговаривал сбивчиво, не всегда сразу понимая – о чем его спрашивают. Фельдшер с первого взгляда заподозрил чуму и спросил – не охотился ли тот недавно на тарбагана?
Последовал ответ, что да, четыре дня назад в горах он подстрелил тарбагана, приготовил и съел. Позавчера он вернулся в свою юрту, а на следующий день заболел. Сегодня едва смог доехать до сомона, очень плохо себя чувствовал. Дома осталась жена с тремя детьми. Рядом стоит юрта его брата, там двое взрослых и двое детей. Этот разговор у них длился не более двух-трех минут.
Фельдшер приказал чабану зайти в изолятор, закрыть за собой дверь и лечь на кровать. Сам же, не мешкая, открыл шкаф, достал бутылку со спиртом и тщательно обработал открытые части тела. Прополоскал рот и промыл нос. Затем закапал в глаза глазных капель с антибиотиком. Проглотив положенные по инструкции таблетки тетрациклина, он на плитке вскипятил шприц, иглы и поставил себе внутримышечно укол стрептомицина.
После этого переоделся в полный противочумный костюм с маской и очками и только тогда вышел из-за стола. Подойдя к двери, он закрылся на крючок, затем открыл окно и окликнув прохожего, попросил передать главе поселения, что в сомоне чума, что он с одним больным на изоляции и в каком месте находятся юрты с контактными. И что надо срочно сообщить эту информацию на противочумную станцию. Только закончив первоочередные дела, он обработал все поверхности дезраствором и направился к больному.
На станции о случившемся узнали через полчаса, когда глава администрации сомона сам позвонил по телефону. Еще через десять минут во всем аймаке ввели карантин, для перекрытия дорог вокруг аймака и сомона выехали вооруженные отряды из сотрудников органов правопорядка и добровольцев. Спустя еще полчаса специально укомплектованная группа врачей со станции выехала на место происшествия. Через три часа они прибыли в центр сомона. К этому времени больной чабан уже умер, тело забрали на вскрытие в аймак.
Фельдшера не трогали, оставив на изоляции, и сразу направились к юртам. Они находились далеко в горах, и врачи добрались до места только к вечеру. Там все оказалось печально. Четверо уже болели, на следующее утро свалились с температурой и остальные. Ударные дозы антибиотиков позволили спасти две жизни, остальные шесть умерли.
Фельдшер, несмотря на все меры предосторожности, тоже заболел, почти неделю отчаянно бился в одиночестве с болезнью, сам себя колол антибиотиками, стал хуже видеть и слышать, но выжил. На этом вспышка чумы закончилась – через шесть дней после выздоровления фельдшера карантин в сомоне и аймаке сняли – он выполнил свою задачу.
Я встал и прошелся по комнате, замеряя шагами расстояние от двери до стола, за которым тогда сидел фельдшер.
– Здесь же полные четыре метра! Ну, не мог, не мог он при обычном кашле с такого расстояния заразиться! Есть же данные со многих сотен вспышек! Наверняка был какой-то другой путь!
