Мы снова принялись обсуждать проблему. Действительно, считается, что при воздушно-капельном пути заражения дальше двух метров инфекция при кашле не передается. Опять начали пытать фельдшера – где и на чем он мог проколоться, как сумел подцепить заразу? Тот твердо держался на своем.
Начальник станции тоже несколько раз прошелся по кабинету вперед-назад, изучая обстановку. Потом спросил у фельдшера, точно ли он уверен, что больной чабан плотно закрыл за собой дверь? Тот повспоминал и сказал, что да, уверен. Хотя зашедший чабан плохо себя контролировал и замешкался в дверях, но все закрыл плотно.
– А ветер, ветер в этот день откуда был?
– Вчера только ветер на северо-запад перешел, до этого дней десять с юга дул! – прокомментировал глава администрации.
– Точно, тогда был южный ветер! – подтвердил фельдшер.
– Так, а дверь на юг выходит! И ведь окно было приоткрыто?
– Нет, только форточка!
– Форточка? Этого достаточно! Ну, вот, наконец, все и выяснили! – удовлетворенно подытожил начальник станции.
Действительно, теперь все встало на свои места. Больной чумой с колоссальным количеством бактерий выделяемых при кашле, зашел в помещение медпункта. Сеней или тамбура перед входом не было, только небольшой навес. Через открытую дверь порывом ветра бактерии с каплями мокроты пронеслись через комнату и попали на фельдшера. Пока тот прояснял ситуацию и уточнял детали, микробам хватило времени внедриться в его организм так, что проведенная сразу за этим дезинфекция не помогла. Здесь все сами убедились, что любые расчеты, сделанные при одних условиях, в других могут оказаться ошибочными!
* * *
Итак, мы выехали с базы. В трех километрах от нее находился поселок, центр одного из самых удаленных районов республики. На улицах, по случаю теплой, безветренной погоды, то и дело встречались компании беззаботной молодежи, степенно прогуливались старики и мамаши с колясками. На стадионе два десятка чумазых пацанов гоняли мяч, еще столько же наблюдали за игрой. Обстановка была спокойной и мирной.
Заскочив на стоянку зоогруппы, забрали с собой Усольцева. Тот рассказал, что юрта старого Мергена (чабана у которого покупали сарлыка) находится в самом верху ущелья Эльды-Хема. Заехать туда можно только через морену, от подножия Суур-Тайги, до нее отсюда час езды, и там ползти по камням морены на нашей санитарке – еще час не меньше. Но что делать?
Солнце стояло в зените, когда, преодолев вброд неглубокий здесь Эльды-Хем, мы, наконец, выехали к нужной юрте. Она стояла на широкой приречной террасе, покрытой нарядным, многоцветным ковром из альпийских цветов. Мергена я хорошо знал и сразу заметил, что среди вышедших навстречу нам людей, не было его младшего сына. Поздоровавшись со всеми, предчувствуя неладное, поинтересовался:
– Мерген, а где Хеймер-оол? Он уже вырос, наверное?
– Да, большой совсем стал. Месяц назад четырнадцать исполнилось. Он там, Дима, – чабан махнул рукой в сторону гор. – Скоро должен молодых сарлыков пригнать!
Через пару минут на склоне, в полукилометре отсюда, появилось стадо сарлычат, за ними бодро двигалась фигурка мальчика. У меня отлегло от души. «А, может, все обойдется?» Пока дожидались виновника торжества, пили чай в юрте, степенно побеседовали о погоде, здоровье скота и людей, о расплодившихся волках… Парень перешагнул через порог и поздоровался. Я встал:
– Здравствуй Хеймер-оол! Времени у нас совсем мало. Пойдем, покажешь, где суслика нашел!
