Людмила: Ну, вот такой был, например. Между прочим, живет в Швейцарии. Сначала на сайте с ним общались, потом- по скайпу. Такой… внешне презентабельный… немного лысенький, правда, но ничего… Так интеллигентненько с ним ворковали… Поначалу… У него дом вроде свой… или квартирка большая- не поняла…
И вот как-то… это вторая-третья что ли беседа наша была, кажется… он что-то рассказывает —про горы что ли, не помню точно… встает от компа, к полкам подходит что-то показать, и я вижу, что он …голый… прикинь!
Я: Маньяк что ли оказался?
Людмила: Да нет, вроде. Но со странностями. Я ему говорю: «Может, портки-то хоть наденешь? А лучше-джинсы)» А он, представляешь- в обидки. Еще мне же выговаривать стал. Мол, чего я такая закомплесованная. Да я совсем не ханжа, кстати. Только и он… Не Шварцнеггер)) Как-то любоваться особо нечем) В общем, я разъединилась.
Я: Так все и оборвалось?
Людмила: Если бы! Он мне всю почту забил, все телефоны оборвал. Мудила.
Я: Чего хотел?
Людмила: Да откуда я знаю, видно, скучно там ему, а найти никого не может. Вот и занимается этой чухней по скайпу.
Я: Так а что ты его не забанила?
Людмила: Да не знаю. Надо было.
Я: На всякий случай, что ли?
Людмила: Нет, ну так-то он нормальный, неглупый мужчина. Это иногда только странности такие с ним случались.
Я: Тебя что-то не поймешь, То странный, то нормальный.
Людмила: А у тебя не было таких? Теперь ты расскажи.
Я: Каких – таких?
Людмила: Причудливых.
И смеется. Слово ей, видно, нравится.
На следующей встрече она берет его на улицу под ручку. Нормальный женский жест в принципе (или все-таки есть в нем что-то сермяжно-атавистическое?) Он с трудом сдержался, чтобы не отдернуть руку. Но сдержался. Не из врожденной интеллигентности, конечно. Скорее просто сработал инстинкт самосохранения: от таких «простушек» никогда не знаешь, чего ждать.
Лопотала чего-то. Щебетала. Чирикала. Я почти не прислушивался к ее лепету. Воспользовался первой же подходящей ситуацией (подошли к какому-то киоску), чтобы аккуратно убрать свою руку. Она, кажется, не заподозрила, насколько меня это раздражало. Нет, ну, правда, где я, и где -«под ручку»…
Людмила: А ты что про свою работу ничего не рассказываешь? Как говоришь, ты называешься —меди..атор?
Ага, так прям и называюсь-медиатор.
Она была далеко не дурой. Обладала своеобразной логикой, и умела доказывать с фактами в руках свои тезисы. Другое дело, что были они в основном весьма приземленного свойства. Наивными были ее представления о политике (здесь надо сказать: она быстрее него поняла, что эти темы им лучше не обсуждать, поскольку они слишком очевидно не совпадают), «прочитанные книжки» тоже вряд ли могли стать темой их бесед, в этом смысле их разделяла пропасть (к примеру, «Декамерон» она вполне могла отнести к новым маркам одежды). При этом она обладала неплохим чувством юмора и каким-то врожденным чувством такта (редко ей изменявшим). Утверждала, что не любит ложь-это, мол, ее пунктик. Не переносит, когда врут другие, и сама старается этого избегать.
Женщины искусно умеют управляться с этим. «Я никогда не вру», -говорят они в один прекрасный момент. И звучит —в тот момент – довольно убедительно. Постепенно, по прошествии времени, и чаще всего- нечаянным образом- вскрывается какая-то история, вещь, факт. Вы говорите: «Подожди, ты же в прошлый раз-помнишь, когда эту историю рассказывала мне, об этом эпизоде ничего не упоминала. То есть —лгала? С ним же все в целом совсем другой вид приобретает, меняет все в корне.» «Я не лгала и не лгу- ты же знаешь!» «Но как же… Ты же не рассказала тогда о ключевом эпизоде в этой истории». «Нельзя же все враз рассказать. Когда торопишься, всегда рискуешь соврать. А я же, ты знаешь, этого не люблю». « А фигура умолчания ложью не является?..» «Конечно, нет». Убийственная логика.
