Феноменология зла и метафизика свободы - страница 53

Мораль? – Выдумка слабых, жалобный стон неудачников.

Эрих Мария Ремарк

Никакой человек не достоин похвалы.

Всякий человек достоин жалости.

В. Розанов

Поскольку главная человеческая потребность – быть сопричастным общности и одновременно – быть в ней замеченным, постольку человек всегда и везде, осознанно, но чаще – бессознательно, зависим от оценок его социумом, общностью. Этими оценками питается эмоциональная жизнь человека. О любви уже говорилось, но в нее примешивается витальность – сексуальный побуд. Теперь черед определиться в природе таких сугубо социальных эмоций, как гордость и стыд.

Самооценку личности, степень ее уважения к себе самой традиционно рассматривают как величину, прямо пропорциональную социальному признаку (одобрению, успеху) и обратно пропорциональную уровню притязаний личности. У. Джемс выразил это соотношение в виде формулы[63].

Нравственное значение этой формулы по-своему перетолковал Л. Н. Толстой, согласно которому ощущение человеком счастья прямо пропорционально тому, что о нем говорят другие и обратно пропорционально тому, что человек думает о себе сам. С этих позиций все достаточно просто: человеку для счастья и самоуважения надо либо добиваться ощутимого успеха, либо снижать уровень собственных притязаний. Иначе говоря, – максимизируй успех, минимизируй притязания и будь счастлив!

На первый взгляд, «формула счастья» полностью подтверждается традиционной этикой и современной социальной психологией – человеком движут прежде всего стремление к успеху и избегание неудач. Эти стремления коренятся в человеческом бытии-переддругими, бытии-под-взглядом и определяют социальные эмоции – как предвосхищаемые, предполагаемые самооценкой социальные оценки. В первом случае предполагается переживание гордости, во втором – стыда.

Социальное одобрение и признание – мощный механизм формирования личности и самосознания. Об этом ярко писал Б. Паскаль: «Как ловко сработан этот каблук! Какой искусный мастер! Какой храбрый солдат!» Вот источник наших склонностей, вот под влиянием чего мы выбираем себе занятие. «Он пьет и не пьянеет! – Он совсем не пьет!». Вот как люди становятся пьяницами, трезвенниками, солдатами, трусами и т. д.»[64]. Выше уже говорилось о свойственной человеку неустранимой потребности в справедливом суде. В конечном счете быть понятым и означает не что иное, как подлежать справедливому суду, который пусть даже не оправдает, но полностью и справедливо оценит и рассудит. Даже в простом диалоге явно или неявно, но предполагается наличие и суд некоего «третьего», к которому фактически и апеллируют собеседники. Этим третьим может быть Бог, совесть, потомки, суд истории, научная рациональность… но он всегда есть, и от него зависят эмоции гордости и стыда.

Разумеется, в реальной жизни мотивация стремлением к успеху, избеганием неудачи, переживания гордости и стыда не существуют раздельно в чистом виде, изолированно друг от друга. Они выступают скорее как бы двумя полюсами, в напряжении между которыми реализуются мотивация, поведение и его осмысление. Однако различные люди, в различных ситуациях тяготеют к одному из них, что и определяет расстановку эмоциональных акцентов, доминирование той или иной социальной эмоции, доминирование определенной мотивации. Это обстоятельство используется современной психологией в рамках схемы «стремление к успеху – избегание неудачи», получившей интересные обобщения, объясняющие поведение модели. Теория когнитивного баланса Ф. Хайдера, когнитивного диссонанса Л. Фестингера, модели выбора риска Д. Аткинсона, Д. Берча, Х. Хекхаузена именно на этой основе разрабатывают формулы мотивации, трактуемой как алгебраическая сумма составляющих мотивацию стремления к успеху и избегания неудачи. Предлагаются даже модели «чистой надежды» – как разности между ожиданием успеха и боязнью неудачи, разрабатываются графические модели мотивации и поведения