Пожимаю плечами и констатирую грустно:
— Прости, Мурчелло, но у меня нет имени.
— Как мявк! — возмущается он. — Такой красавице, как ты, обязательно нужно мур-имя!
— Что же будем делать? — развожу я руками. С тоской смотрю, как луна скрывается за вуалью туч, и Злобнолес от этого начинает выглядеть ещё более пугающе. Кажется, там что-то воет и сверкает глазами!
Ну и местечко! Пробирает до самых крылышек!
— Никуда не полетим, пока не дадим тебя имя, мяв.
Упрямый мне спутник попался.
— Хорошо, — соглашаюсь, — только давай спустимся, а то крылья устали.
Мы приземляемся на полянке, где жмётся к Злобнолесу пряничный домик. Нет, туда мы не пойдём. Его хозяйку я пока не готова видеть. Но тут, у пруда, совсем неплохая скамеечка. Опускаюсь на неё, прикрываю глаза, расслабляю крылышки, вытягиваю ноги.
В пруду — нимфеи. От них веет домом. Водные красавицы, как всегда, холодны и поют свои баллады Луне. Вряд ли они меня заметят, но всё равно машу им рукой. Голоса лилий журчливы и серебристы.
— Предлагай варианты имён, — говорю мяв-куну.
Но Мурчелло мотает головой:
— Так не пойдёт, мяв.
— Почему? — приоткрываю глаз и смотрю на него. Сейчас он ехиден и пепельно-голубой.
— Потому что сначала ты должна выбрать букву, мяв. Как же мы найдём тебе имяууу без буквы.
— Эх, — отзываюсь я, открываю глаза совсем и принимаю менее расслабленную позу, — ну задачки у тебя, Мурчелло. Букву, значит?
— Да-с, мяв. Литеру.
— Так, что там у нас. На «м» Моргана, Маб и даже Мерлин! Ну надо же, я только сейчас поняла, что у них там МММ! — хохочу, похлопывая мяв-куна по спине, за что он начинает на меня шипеть змеехвостом. — Значит, «м» занята. Так на «н» — Нимвей, на «к» — крёстная, на «ф» — фея, на «з» — Золушка, на «п» — Прекрасный Принц... Слушай, Мурчелло, тут и букв-то свободных не осталось!
— Попробуй, мур-гласные. Допустим, «а».
— О!
— Ты хочешь имя на «о»?
— Нет, о — «а»!
— Многозначительно, мяв.
— А то!
— Может, лучше Ата? Вроде женственнее?
— Да нет, «а то» — это не имя, это возглас такой!
— Ты меня совсемяв запутала!
— Извини, Мурчелло, это всё женская логика, — и хлопаю ресницами. Как мои крестницы. У них всегда очаровательно выходит. Милее — только глаза грустного котика.
— Так мы ищем имя на «а»? — снисходит он.
— Ага.
— Тебе совсем не идёт это имя.
— Ну и слава волшебным силам!
— Женщина! — восклицает мяв-кун, и змеехвост его встаёт в боевую позицию. — Ты будишь мою звериную сущность!
— Ничего, я ловко превращаю крыс в кучеров.
— Рррр! — злится Мурчелло, но поскольку в глубине души добряк, быстро оттаивает, выхватывает прямо из воздуха толстенную книгу с названием «Что в имени тебе моём?», натягивает на нос пенсне и с длинным:
— Мявк, — начинает что-то искать.
— Скажи мне, друг Мурчелло, откуда у тебя такая зацикленность на именах? Я вот сто пятьдесят лет без имени прожила и ничего.
— Понимаешь, — он закладывает лапу на нужной странице и смотрит на меня поверх немного печально, — когда мы ещё были в лабораториях, нас всех звали одинаково — «Базилио». Только номявра добавляли в конце. А когда мы вырвались на свободу, захотелось индивидуальности и разнообразия. Но всё равно, увы, повторяемся, ибо, как говорил мудрец: «Всё придумано до нас», мяв. — И снова возвращается к книге: — Так, что у нас тут на «а»? Августа, Аурелия, Аврора, Алевтина...
— Пока всё не то…
— Анна, Агнесса, Архелия, Астра...
— Всё не то, мне нужно имя нежное, но при этом звучное, красивое, но яркое.
