– Потому что мы помним пропавших в виде образов, но не находим слов, чтобы чётко описать себе их суть, – проговорила Майя, снова постучав ногтями по столу.
– Верно! – взревела риторичка, хлопнув в ладоши.
Задремавший Гайдукевич вздрогнул и ошарашенно заморгал.
– Порой, правда, чёткое описание надо, чтобы таких с тех пор избегать, – краем губ прошептала Уланова.
Ковалевская прыснула, опустила лицо и беззвучно затряслась.
Бьюсь об заклад, ты тоже вспомнила какого-то «тревожника».
Сосредоточиться на серьёзных доводах не получалось; в сердце плясали розовые бесенята со злободневных открыточек.
Преподаватель шутливо погрозила им пальцем и лукаво поджала губы.
– Вот, мои милые, в чём сила риторики, – воздев ладонь, объявила она. – Владеющий словом владеет миром! Если вы умеете подбирать точные слова, вы можете наладить связь с каждым сердцем; направить каждый ум; заглянуть в суть каждой души!
Так, постой, владыка мира.
– А это не иллюзия гиперответственности? – не успев подумать, в полной тишине брякнула Уланова. – Извините. Ведь в диалоге – и любом взаимодействии – всегда участвуют двое. Человек может оказаться не способен услышать даже виртуозно подобранные слова. Уши, так скажем, моют не все. Ты можешь вообще всё делать и говорить идеально – но ничего не выйдет: просто потому, что от тебя всегда зависит только половина.
Тишину прорезал вой звонка, но на дверь не обернулся ни один взгляд.
* * *
Тишина, ты лучшее из того, что я слышал4
Остановившись у лестницы, Вера стряхнула снег с рукавов куртки и замерла. Волосы на затылке млели от горячего елисеевского дыхания. Обернувшись, она положила ладонь ему на грудь – будто говоря «постой» – подняла палец и тихо произнесла:
– Слышишь?
Как по твоему заказу.
– Тишину? – мгновенно отозвался Свят, улыбаясь уголками губ. – Слышу.
Нашарив на груди её пальцы, он потянул их к лицу и прижал к прохладным губам.
– Сегодня здесь только она, – подтвердила Вера, начав медленно шагать по лестнице. – Почти все поуезжали домой.
– Вот он, – вкрадчиво обратилась к Хозяйке Верность Себе. – Момент для этих слов.
– Давай! – подхватила Интуиция, сверкнув глазами. – Согласна: самое время!
– Свят… – нерешительно начала Вера, глядя на высокое окно между этажами; смотреть ему в лицо было непросто. – А если бы Лина и Настя были дома? Ты бы…
– Помню, как шёл по этой лестнице впервые, – задумчиво перебил он, шагая следом. – Всё было так отвратительно, до ужаса. И думал: «Как люди могут тут жить?»
Он специально уводит тему?
– Ремонта с тех пор не было, – нетерпеливо заявила Вера. – Так что дело не в…
– А сейчас не понимаю, как сам жил раньше.
Сердце томно заныло – до того проникновенным был его голос.
Он говорил с таким упоением, будто ждал её ушей несколько световых лет.
Обернувшись, девушка уставилась сверху вниз на его чёрные волосы, беспорядочно усыпанные тающим снегом.
Тирада о том, что ей надоело скрываться, застряла между ключицами и переносицей.
– Нет, – упрямо вторглась в идиллию Верность Себе. – Это нужно сказать!
– Зачем? – с раздражением одёрнула её Верность Ему. – Испортить вечер?
Это было первое серьёзное разногласие между Верностями.
И что-то на окраине души их Хозяйки испуганно холодело.
– И тепло здесь, оказывается. И уютно, – продолжил Свят, улыбаясь глазами. – И она тоже дышит, общага. Как Город.
Эта его улыбка – улыбка глазами – просто обезоруживала; лишала дара речи.
