Нина фыркнула:
– Сиди на попе ровно, – по-свойски заявила она. Про «юношей» ей не понравилось. – Не выступай, не возмущайся и никогда не говори об этом вслух, и скоро будешь получать на двести баксов больше и обедать, как все, по полтора часа. – Она бросила завистливый взгляд в сторону веселой компании наших хохотушек во главе с Настей.
– Это не объективно, – возразила я.
Нина меня оборвала:
– Каждый устраивается в жизни, как может.
– А я вот уже полгода работаю, – грустно сказала Марина, отодвигая пустую тарелку, – а они молчат со штатом.
– Еще я прихожу на работу ровно в восемь сорок пять, – хвастливо сказала Нина, пропустив мимо ушей слова Марины, – обычно это учитывается при раздаче слонов.
Ей похоже нравилась тема карьерных секретов.
– А я сегодня на пять минут опоздала. Долго автобус ждала на остановке, – сказала я. – Представьте себе, мы с главбухом вместе в лифте ехали.
– Считай, что тебе не повезло, – обрадовалась Нина. – Твои автобусы никого не волнуют. Вот именно из-за этих утренних пяти минут ты и будешь сидеть в «Келли» год.
Это прозвучало не просто уверенно, а победоносно.
– А я прихожу в восемь тридцать и ухожу в семь, – чуть громче сказала Марина, в надежде, что ее услышат, – а они все равно молчат со штатом.
Нина небрежно, по-спортивному, похлопала ее по плечу. Они сидели рядом:
– Ты у нас исключение.
Это означало, ты – тормоз, если не сказать хуже, и на многое можешь не рассчитывать.
Моя работа была ничем не выдающаяся, мы проверяли расходы медпредставителей на подарки врачам, командировочные и бензин, сверяли все это с бюджетами и перечисляли новые авансы на следующий месяц. Даже на первый взгляд во всей этой системе было множество нюансов и лазеек напролом правилам, и многие представители этим пользовались. Они как будто объявили войну, не смотря на свою благородную роль добытчиков для фирмы, и пытались хитрить и всячески нас обыграть или, может быть, даже перевоспитать.
Иногда они обрывали телефоны, выясняли отношения, порой даже начинали откровенно ныть и жаловаться: «зачтите в последний раз», «больше этого не повторится». Но потом продолжали присылать неверные счета и документы, отнимая наше время и создавая множество ненужных проблем в работе.
Их руководители убеждали нас в том, что все, что мы видим по документам – только половина представительских расходов, а с оставшейся половиной им приходится ломать голову, придумывая, как ее провести на бумаге. Если это не удавалось, многие медпредставители просто отдавали из своего кармана деньги лишь бы умаслить еще одного нужного, принимающего решения человека и выполнить план продаж, получить квартальный бонус, а если повезет, то и повышение по службе.
– К сожалению, бóльшая часть врачей слишком бедно живет, и без «сувениров» продажи не увеличить, – говорил Дима из Красноярска, как бы извиняясь за всех.
Постепенно выяснялось, что подарками, поездками в Париж и дорогим алкоголем стимулировали не только бедных районных врачей. От этой кормушки кормились Минздрав, Госнарконтроль, Главный санитарный врач Москвы и многие ученые мужи, от которых требовалось весомое компетентное мнение о немыслимых волшебных свойствах лекарства, упоминание его в научной статье или на международном симпозиуме. Просто бизнес – ничего личного.
Работа бухгалтерии, в принципе, безумна. Любому из нас хорошо известно, как сложно умолять нерадивых менеджеров переделывать договора, требовать от поставщиков правильные накладные, восстанавливать утерянные чеки и исправлять нечитаемые печати, соответствующие бесконечным правилам и нормам учета.
