Налоги, естественно, не платили. Были только налоги на доходы физических лиц и зарплату. А отчеты по НДС и прибыль отправлялись в инспекцию с нулевым итогом. Количество машин у сотрудников фирмы было больше сотни и мебели в офисах ни на один миллион. Два процента от этого добра – сумма внушительная, ее тоже не платили по какой-то там конвенции между Россией и Францией. Доказать, что представитель-консультант, не просто «разговаривает», а еще и продает, не составило бы труда. В таком случае все расходы (доходов в бюджетной организации нет) облагаются налогом на прибыль по ставке двадцать четыре. И вся структура летит к чертям. Но, очевидно, подступиться к такому монстру было не просто.
Людмила продолжала:
– А сейчас я уеду… И с ней работать будет некому… Это когда еще подтянется молодняк и поймет что к чему. А она – дама сильно крутая.
– Вы очень мягко выражаетесь, это называется по-другому, – сказала ей я, убедившись, что нас никто не слышит. – Какие же это добрые отношения? Взятки. Подкуп должностных лиц.
– Работа есть работа, – философски заметила она. – Мы вынуждены делать то, за что сейчас платят. Но если разобраться, хороший врач, конечно, этим заниматься не станет. У них, во Франции, ни один медик с высшим образованием не станет ходить по кабинетам с образцами лекарств и шампанским. Там нанимают всех желающих, а у нас исключительно дипломированных врачей, да еще устраивают огромный конкурс.
– Я догадываюсь, половина уволившихся из нашей фирмы возвращается обратно в стационары и поликлиники?
– Да, наверное…
– Так о чем вам жалеть? Спокойно летите к мужу в Сингапур, в Австралию… Все к лучшему. О чем тут жалеть?
В нашей бухгалтерии работали двадцать человек. Я волей неволей общалась с двумя девицами, пришедшими незадолго до меня. Они также как и я, еще не освоились, и, похоже, коллектив их не очень-то принимал.
Нина Киприянова уволилась из маленькой частной фирмы, торгующей автомойками. Она говорила, что работала главбухом, но верилось с трудом, проводки она печатала одним пальцем и не на калькуляторе клавиатуры, а сверху, над алфавитом. Это было очень странно.
Нина была невысокого роста, но на всех смотрела, как подросток, свысока. Ее походка была немного расхлябанной, но это почему-то считалось привлекательным. Нина носила все обтягивающее, было ясно, что она ждет своего принца.
Нина жила с мамой и сестрой где-то на окраине. Ее мать вырастила троих детей одна, отец ушел искать новое счастье. Самому старшему Нининому брату было уже за сорок. Нина говорила, что он жил отдельно и ездил на черном джипе. Старшая Нинина сестра была сказочно красива, но почему-то сидела дома. Мать забеременела Ниной неожиданно, пока кормила сестру грудью. Поскольку она была очень полная, военный гарнизонный врач в их городке обнаружил беременность только через пять месяцев. Врач сказал: «У нас нет гинеколога, и вам придется рожать, несмотря на второе кесарево». Было страшно, но выбора не оставалось. Перед родами она попрощалась с жизнью, но все обошлось.
Нина была из породы тех людей, кто на званом обеде, устроившись в незаметном углу, придвигала поближе к себе деликатесы и, не дожидаясь объявления начала ужина, перекладывала ложкой икру с бутербродов на свою тарелку, пока остальные гости церемонно рассматривали окружающие интерьеры.
Мне казалось, что она страдает от самой себя, иначе зачем было так глупо, как детдомовский волчонок, оправдываться: «В большой семье варежку не разевай.»
