7. Когда вдруг стало неудобно назвать свое имя
Молодой человек сразу же оценил обстановку – все, что Эдип взял с собой в дорогу – меч, туго набитый серебром кошель и шерстяной пурпурный плащ – все оказалось бесполезным, чтобы вытащить из пропасти человека. По ошибке приняв заброшенные шахты за мраморные разработки, Эдип спешил туда в надежде, что найдет помощь. Тропинка петляла от одной штольни к другой, терялась, обрываясь возле безмолвных шахт – здесь когда-то безрезультатно искали медь, а сейчас только эхо отвечало Эдипу из глубин мрачных дыр. Стоило ему свернуть направо – он скорее нашел бы людей. Огромный карьер, где добывали бледно-зеленоватую глину, так ценимую в гончарном деле, находился рядом, стоило лишь подняться на уступ и оглядеться. А здесь не было никого. Он в растерянности повернул назад, добрался до тропинки и остановился в раздумье. Что же делать? Я совсем один среди этих мрачных величавых гор, которым нет дела до судьбы маленького человечка, что ждет сейчас его помощи. Я также бессилен как он. Неужели возвращаться в Коринф? Дурное предчувствие подкралось внезапно – нельзя возвращаться. Но, что делать? Не бросать же его. Приглушенный собачий лай раздался справа – Эдип от неожиданности вздрогнул. Собаки не гуляют сами по себе. Где-то здесь люди – наверное, пастухи. Вскоре Эдип подходил к карьеру, в глубине которого копошились маленькие, перепачканные с головы до ног существа – они казались нереальными – белая глина делала их похожими на призраков, духов, живущих в горах. Пес злобно облаивал чужака, до тех пор, пока один из рабов не прикрикнул на него – дворняга послушно смолкла, напоследок лязгнув зубами. Несколько измученных людей уставились на него исподлобья, остальные продолжали ковыряться в глине, не обращая внимания на хорошо одетого господина, неизвестно откуда взявшегося на изрезанной кромке карьера, хотя пурпур его плаща сам бросался в глаза.
Эдип растерянно рассматривал группу тощих перепачканных приведений, двигавшихся нарочито медленно, словно экономя жизненные силы. Их лица ничего не выражали, глаза давно потухли – ни единой мысли не промелькнуло в них; нельзя было даже определить, стары или молоды эти люди. Да, вот незавидная участь. Они, действительно, не люди, а призраки, духи развороченного карьера. Даже любопытства, так свойственного человеку, они не проявляли – равнодушно скользнув взглядом по чужаку, эти существа опускали глаза, теряя к нему всякий интерес и, как ни в чем не бывало, продолжали дальше копошиться в зеленоватой глине. Поэтому растерянность Эдипа была вполне оправдана – здесь он едва ли встретит понимание. Бесполезно взывать о помощи к тому, кто давно утратил все чувства. Статный молодой подрядчик, обходя грязно-зеленые возвышения, подошел к Эдипу. На безбровом лице смешалось любопытство и страх – он мысленно терялся в догадках, кто бы это мог быть, лихорадочно перебирая в уме свои последние грешки. Подрядчик облегченно вздохнул, едва Эдип открыл рот:
– Мне нужна веревка и хотя бы один помощник – там, в расщелину упал человек.
