– Это можно. Веревку найдем. Всегда рад помочь – отвечал тот, бросая многозначительные взгляды на пузатый кошель Эдипа. – А вот раба отпустить не смогу – это уж, простите, управляйтесь как-нибудь сами. У нас ведь как – только дай волю – один сбежит – все разбегутся. Ищи их потом.
– Жаль, вдвоем было бы сподручнее.
– Сказал – не могу, значит, не могу. Думаешь, они мои? Были бы мои, так и то подумал бы еще. – уперся подрядчик. И, взглянув на помрачневшее лицо собеседника, смягчил тон. – Они государственные, господин. Все как один принадлежат Коринфу. С меня семь шкур спустят, если дознаются…
– Так я ведь…
Эдип замолчал. Он сдержал первый естественный порыв назвать себя. Тогда бы этот наглый подрядчик вперед меня помчался к той расщелине с веревкой в руках. Нет, нельзя. Не хватало еще, чтобы узнали, где он. В городе должны думать, что Эдип сейчас на берегу моря в компании друзей, а не скачет по горам, пытаясь выручить из беды человека. Придется справляться одному. Молодому человеку, тайком ускользнувшему из дома, казалось, что весь мир ополчился на него и только и ждет случая выдать Эдипа. Будто каждый встречный, бросив свои дела, помчится в Коринф сообщать всем и каждому, где он.
Эдип предпочел не спорить: получив из холеных рук подрядчика веревку, он поспешил обратно. Царский служака довольно потирал руки, глядя вслед богатому господину, только что увеличившему его личный доход на целую драхму. Он думал, что умеет с выгодой использовать любой подвернувшийся случай. А на самом деле – только что упустил его. Но подрядчик ничего не знал об этом. Жаль, что люди не часто появляются здесь и еще реже норовят упасть с обрыва – а то бы он развернулся, оказывая помощь. Ничего, ничего – думал подрядчик – у меня еще будет шанс – не век же мне торчать здесь. Кто-нибудь обязательно заметит меня. Представится случай – переберусь из этих безлюдных мест поближе к Коринфу. С моей-то головой, да что бы меня не заметили – говорят, царь Полиб умеет разбираться в людях.
8. Это же Эдип Коринфский
Вечерний сумрак крался по ущелью, когда съежившегося Марсела что-то больно ударило по спине.
– Хватайся. Да держись крепче.
– Сейчас.
Марсел засуетился, приноравливаясь покрепче вцепиться в спасительную веревку. Затекшие руки совсем одеревенели и слушались плохо, пальцы съезжали вниз – пришлось обмотать веревку петлей вокруг рук – она больно врезалась в запястья.
– Тяни
Ноги тотчас повисли в воздухе, Марсел едва успел оттолкнуться – через несколько минут он уже лежал ничком на той самой тропинке, что устроила ему столь коварную западню. Эдип переводил дух – хорошо, старик попался щуплый, а то еще не известно, чем бы все закончилось.
– Ну, как ты? Живой?
– Живой… – прокряхтел старик и начал потихоньку подниматься.
Едва подняв голову, Марсел так и остался сидеть посреди тропинки. Глаза округлились, вылезая из орбит, рот сам собой открылся, демонстрируя стертые остатки желтых зубов.
– Не может быть. Вот так штука. Да ты же Эдип, сын коринфского царя. Как ты оказался здесь? – и, не дожидаясь ответа, Марсел быстро поднялся на дрожащие ноги и принялся обнимать своего спасителя, радостно причитая – Вот повезло – нечего сказать. Быть спасенным ни кем-нибудь, а будущим правителем Коринфа. Ради этого стоило свалиться в пропасть. Кому скажи – никто не поверит. Дорогой мой. Родной. Эдип.
– Хватит. Хватит уже. Перестань. – досада ясно читалась на лице Эдипа. Этот неугомонный старик разнесет на всю округу, что встретил меня здесь. Все узнают… Он уже почти пожалел, что выручил беднягу из беды. Потоки благодарности, между тем, не стихали. Марсел продолжал суетиться вокруг парня – он совершенно ошалел от неожиданного счастья, что послала ему судьба – а он-то призывал гнев богов на эту голову, ругался последними словами – вот тебе урок – нельзя терять веру в людей. И каких людей.
