Физтех. Романтики. НЕнаучная жизнь физтехов - страница 27

Сначала нас там слегка забыли. Местное руководство о перспективах умалчивало, потом куда-то решило перевезти (наверное, все запасы подъели). Мы погрузились в машины, машины двинулись, немного прокатились, затем вдруг развернулись обратно, а через некоторое время мы оказались в Пяндже с вполне определившимися концертными маршрутами.

Уже в Москве узнали, что, скорее всего, изменение нашего положения было связано с действиями группы поддержки в Москве: четыре мамы и ответственный папа, не получившие телеграммы от любимых чад о прибытии в пункт назначения, долго пытались что-нибудь выяснить о судьбе группы студентов и в институте, и в других организациях – никто и ничего. Помог по своим каналам военный корреспондент газеты «Правда», ло которого дозвонился ответственный папа, и всё закрутилось.

Дальше пошла обычная походная жизнь: репетиции, лекции, всё больше о кибернетике и энергоресурсах, а не о международном положении, концерты, традиционные танцы после выступлений и, конечно, «Агитприветы» с фотографиями. А ещё экскурсии на границу с попытками в бинокль рассмотреть нарушителей – здесь, в низовьях Пянджа, были и пограничная полоса, и собаки.

Однако начавшаяся концертная жизнь не сразу вошла в обычный ритм. Саша Яковлев, выйдя из больницы, к первым концертам не успел, и испанский танец, привычно исполняемый под его баян, потребовал усилий сразу нескольких музыкантов. За мелодию отвечал пианист Ян Малашко на аккордеоне, басовая часть исполнялась электрогитарой Юры Медведева.

1965.02. Таджикистан. Пяндж. Первые цветы в феврале

Всё было хорошо, но однажды подвёл инструмент – не выдержал усилий исполнителей. Где-то в середине танца в мелодию ворвался пронзительный звук – на аккордеоне запала клавиша «ля».

1965.02. Александр Шмелёв, Ян Малашко, Александр Яковлев, Виктор Мироненко. Справа – Саша выздоровел

Наверное, это было не очень долго, но нам с Володей Саломыковым на сцене это показалось бесконечностью, которая вместила и моментальную реакцию Юры Медведева, попытавшегося рёвом электрогитары сохранить ритмическую реальность танца, и попытки Яна со товарищи вытащить эту нелепо звучащую клавишу, и стремление вокального трио Маши, Нины и Наташи за кулисами удержаться на ногах от смеха.

Всё это время ноги наши отбивали требующийся ритмический узор, глаза напряжённо цеплялись друг за друга, и, когда вдруг опять зазвучала мелодия, удалось продолжить танец нужным па. Очень надеялись, что выражения наших лиц зрители восприняли исключительно как обычную испанскую страсть.

Вспоминая реакцию за кулисами, я долго подозревала у себя дефицит чувства юмора, но позже в Москве на спектакле Театра им. Моссовета «Шум за сценой» над подобными ситуациями ностальгически смеялась до слёз – со стороны это ужасно смешно.

1965.02. Таджикистан. Пяндж. Галина Михейкина, Нина Белёнова, Маша Селивёрстова (Вышинская), Наташа Сейфулина. Татьяна Воскресенская

Володя Саломыков, помимо собственных номеров (для одного из них сразу по приезде искали сломанный стул), смешил зрителей и интермедиями Зощенко, перешедшими к нему по наследству от Льва Исаева, Андрея Фрейдина и Саши Филиппенко, и сценкой «Хирургия» (от Рустэма Любовского и Лёни Лазутина). Сценки из студенческого фольклора по поводу военной кафедры вызывали бурный смех у солдат и слегка напряжённые улыбки офицеров.

Виктор Закс15:

«Я не учился музыке никогда, ни в музыкальной школе, ни частным образом, но с самых ранних лет любил её. В детском саду было пианино, и мне запомнилось, как пальцы аккомпаниаторши во время игры как бы утопают в клавиатуре, погружаясь в неё. Мама заметила, как я, сидя у домашнего громкоговорителя, в такт ритмичной музыке погружал пальцы в перевёрнутую платяную щётку, имитируя игру на пианино. Но, послушав, как я пою, домашние решили, что учить музыке меня не стоит.