Риту поместили в приёмник-распределитель.
Но судья попался честный и адвокат непьющий. Полное наказание с лишением свободы было назначено всей пьющей кампании – и брату Петру и жене его Аньке, и Николаю. Валентине же было дано предписание – в месячный срок найти прописку, иначе всё могло навсегда закончиться лишением родительских прав, как это произошло с малолетней мамашей Иркой. Квартиру за долги конфисковали. Ирку поселили в комнате швейного общежития. А над Валентиной и Ритой взяли поручительство Ольга с Павлом.
Вот, казалось бы, и вся история, если бы не… туфельки, которые Валентине пришлось продать, чтобы заплатить госпошлину за участие в суде. Когда она оплачивала квитанцию, кассир выдала ей сдачу – один рубль двенадцать копеек. Валентина, собираясь поехать на свидание к дочери, зашла в магазин. Денег оставалось на автобус в один конец. Оставшиеся копейки Валентина протянула продавцу бакалеи и попросила взвесить на них конфетки. Продавщица хмыкнула, положила на весы пять конфет, и презрительно посмотрела на Валентину.
Рита пошла в свой первый класс в приёмнике-распределителе. На ногах её были ботинки чуть больше размера ноги.
Валентина смогла забрать дочь уже в конце первой четверти. Маленькая, худая, в безобразно подвязанной юбке, белой мальчишечьей рубашке, вязаной кофте и несуразных ботинках, Рита стояла на крыльце приёмника и не решалась подойти к матери.
Валентина раскрыла объятья, потом, как будто спохватившись, вынула из кармана куртки горстку конфеток, протянула открытую ладонь дочери, и заплакала.
У лжи не может быть красивого лица, его искажает внутренняя грязь, вымарывая вначале неуверенными штрихами. Ещё в зародыше она тянет за собой шлейф внешней добродетели, а после обрастает коростой.
Спонтанная, подсознательная, она стратегически выверена, подобно тактике военных действий. Любая война – это большая ложь.
Свирепствующая чума лжи умеет огородиться объяснениями и причинами. И становясь бессознательной, она наносит масштабные удары по привычкам людей, и даже целых народов. И что в сравнение с ней невинная ложь ребёнка…
Екатерина Витальевна проработала двадцать пять лет в школе. Преподавая литературу, она верила, что её предмет учит человека взаимоотношениям. Как, впрочем, и любой вид искусства – живопись, музыка. Она размышляла так: «Если физика, математика, химия, биология дают основы физической и материальной жизни, то на искусство возложены огромные обязанности – оно должно стать связующим звеном человека с другим человеком, в каком бы времени он не находился: в нашем веке или тысячи лет назад».
– Катя, ты идеалистка! – как-то не выдержала философствований Екатерины её подруга Рита, когда однажды они, как обычно, дожидаясь звонка на урок, дискутировали в учительской.
Рита работала в этой же школе учителем химии. Её стаж был немного меньше. Да в её планы и не входило задерживаться здесь – так, ещё годик-другой, пока муж не встанет крепко на ноги в бизнесе, и она сможет уйти с работы насовсем – в домохозяйки. Вон, её приятельница, с которой они в больничке познакомились, когда аборт делали, – вся из себя, и день у неё так загружен – «мама пой гимн»! Она и в телешоу принимает участие, и даже книжку свою написала о светских львицах… Рита относила себя к реалистам, которые не хватают звёзд с неба и живут, как она любила говорить – в реальном мире, с баблом.
