Фон-барон для Льдинки - страница 10





- Владимир Максимович, а ведь правда, что в Морской корпус брали потомственных военных?

- Правда. Было дело. А почему спрашиваешь?

- А если я потомственный, но не русский? Если мои предки на море с русскими сражались? Тогда как? Прапрадед на "Гёбене" служил, а прадед на "Бисмарке".

- Разве твои предки были трусами?

- Н-нет...

- Тогда никогда не стыдись того, кто ты есть. Понял?

- Понял. Вернее, так точно, понял.

Итогов вступительных экзаменов ждали уже в Москве. Последние учебные дни четвертого класса и суета в школе по поводу выпускного из начальной школы уже мало трогали души Игоря и Алекса. Они мыслями были уже в бескозырках и белых перчатках.

Когда стало известно, что они зачислены в Нахимовское военно-морское училище, оба орали и прыгали, как и положено обыкновенным мальчишкам, у которых мечта стала на один шаг ближе.

Единственным человеком, оставшимся недовольным, была баронесса фон Ратт - бабушка Алекса. В её понимании потомку германского аристократического рода не место в казарме казенного учреждения в России.

9. Глава 8

8.

Про существование старшей сестры Тори не знала. Совсем. Это уже потом стало понятно, о ком говорили родители, называя имя Катерина. Только Тори была уверена, что это папина коллега, работающая в русском представительстве их фармоцевтической компании.

Виктории Свенссон никогда не было дела до работы родителей. Врачом она точно становиться не собиралась. Во-первых, это работа с людьми, а во вторых, болезни - это страшно. И невкусно пахнет. Тори хватило одного посещения больницы со школьной экскурсией.

Ее коньком были точные науки. По математике в классе Тори была лучшей. Правда, этот факт практически лишил ее шансов на внимание Микаеля Юханссона. Тому явно не понравилось, что какая-то худющая девчонка обошла его в рейтинге.

Когда отец заболел, Виктория не была в восторге от необходимости посещать его в больнице. Но мама посмотрела на нее таким взглядом, что возражать расхотелось. Возле кровати отца Тори неловко топталась, пытаясь не задеть провода и стул. Она очень разко выросла за последний год и это только добавило неуклюжести.

Родители всегда выговаривали ей за рассеянность и неловкость. Теперь же мама с явным сожалением смотрела на вещи, из которых Тори стремительно выросла.

В то посещение она видела отца в последний раз. Мама уже почему-то не брала ее с собой. А потом папа умер. И эта новость оглушила обеих.

Мама будто за один день постарела сразу лет на десять. Из цветущей и деловой женщины стала невнятной теткой. Если раньше соседки осуждающе кивали в сторону Веры Свенссон, что мол эта русская снова вырядилась, то теперь мама Виктории вполне сливалась с окружающими ее людьми.

Примерно через месяц мама вдруг заговорила о том, что в школе с нового учебного года можно было бы взять в качестве дополнительных занятий русский язык.

В тот день они очень сильно поссорились. У Виктории даже в мыслях не было начать изучать этот язык. С чего вдруг? Она вместе с подругой Ингрид собиралась попробовать попасть в школьный театр и взять дополнительные по теории вероятности. Мама кричала, что в конце концов она наполовину русская. И надо знать язык своих предков. Кому нужна девушка, думающая о цифрах!

А Тори вообще не понимала, о чем это. Кому она нужна? Она сама по себе. Вот Ингрид любит с ней болтать между уроками и кататься на велосипедах по набережной. И даже Микаель Юханссон иногда брал ее в свою команду по волейболу.