Однако ничего отличительного, что могло навести следователя на путь группы Шарова, ему найти не удалось. В добавок, когда он поднялся на скалу, из вида пропал и Иванов с ребятами. А телефон капитана он так и не взял. Да и ловила мобильная связь здесь отвратительно.
Повертев головой в разные стороны, Игонин понял, что вообще никого не видит из поискового отряда. Ни Латыпова, ни милиционеров, ни вэвэкшников. Никого. Так. Ну… судя по карте, заблудиться самому надо было еще потрудиться. Так что Тимур не стал лишний раз беспокоить начальство, хотя и глянул на экран телефона – связи не было.
Спустившись со скалы, следователь оказался в небольшой осиной роще. Не пройдя и пары шагов, Тимур неожиданно почувствовал себя очень неуютно. Словно бы он вышел на сцену, на которую устремлено множество глаз. Игонин стал активно осматриваться, но никого не видел – ряды осин тихонько шумели листьями и в просветах между ними никого не было. Вроде бы.
Однако тут мелькнула фигура. Затем другая. Кто это? Вэвэшники, может быть? Тимур сначала сделал пару шагов в сторону неизвестных, но затем резко остановился, присматриваясь. Люди среди деревьев странно перемещались. То шли в одну сторону, то затем резко разворачивались и шли в другую, затем снова обратно и так кругами. И их становилось больше – они словно возникали из ниоткуда. Игонин не видел, как они появлялись. Словно выходили прямо из-за деревьев. Их уже блуждало не меньше десяти человек. И все они были в странных черных одеждах и лица… Почему-то он не видел лица. Словно на них были надеты… мешки?
Тимур попятился и стал медленно уходить в сторону от поляны, к дороге, которая проходила вдоль берега под скалой. Неизвестные вдруг ускорились и стали приближаться быстрее, Тимур тоже стал перебирать ногами усерднее. Вышел на дорогу, поднялся по ней в очередную горку – за ним уже следовала целая толпа безликих людей. Игонин почувствовал, как мурашки бегут по спине. Мысль о том, чтобы остановиться и переговорить с этой толпой у него даже не возникла. Страх заставил сердце биться сильнее, следователь решил свернуть с прямого пути и, пригнувшись, пошел по глубокой траншее времен Отечественной войны, пролегавшей среди высоких сосен, но преследователи не отставали. Игонин положил руку на кобуру травматического пистолета – шутка ли, но боевое оружие следователям СК не давали. Но сейчас даже оно придавало некоторой уверенности
Траншея вильнула пару раз и плавно спустилась в полуразрушенный блиндаж, над которым сохранилась часть сгнившей крыши, поросшей мхом. Дальнейший путь вдруг оказался отрезан. Можно было быстро вернуться, вбежать по насыпи и снова бросится в лес, но вдруг по жилам Тимура рванула злость. Какого черта в самом деле? Он что, трус что ли? От кого он в самом деле бежит? Местные? Какие-то лесники или вообще секта? Ну сейчас он всем объяснит, за кем они тут шаркают. Если не поймут и уж тем паче попытаются его тронуть, то он откроет огонь. Травмат-то словацкий, с отличной насыпью пороха. Таким спокойно можно наделать дырок. А при попадании в голову – убить.
За поворотом траншеи мелькнула тень, Тимур вытащил пистолет из кобуры и пока что держал его на уровне бедра. Движение.
– Ты чего тут, капитан? – показалось хмурое лицо капитана Иванова. Тимур тут же выдохнул, чувствуя, как бьется сердце. Но тут же спохватился, встал в полуобороте и попытавшись максимально незаметно убрать пистолет.
