Формирование личности ребенка в общении - страница 10

Прежде чем раскрыть этот тезис, скажем, что советские психологи, при всем различии их подходов к истолкованию феноменов общения, единодушно подчеркивают неразрывную связь общения и деятельности.

Категория деятельности вообще занимает в системе понятий советской психологии важнейшее место. В поисках лаконичного указания на главное отличие человека от других существ М. С. Каган даже предлагает называть его «Homo Agens», то есть «человек действующий» (1974. С. 5). Разработано несколько неодинаковых теорий деятельности. Наибольшее признание из них получили концепции С. Л. Рубинштейна (1946, 1973), Б. Г. Ананьева (1980а), Л. С. Выготского (1982, 1983), А. Н. Леонтьева (1983). В основу своего понимания общения мы положили концепцию деятельности, разработанную А. Н. Леонтьевым и развитую А. В. Запорожцем (1960а, б, 1979), Д. Б. Элькониным (1960, 1978а), В. В. Давыдовым (1977), П. Я. Гальпериным (1978). С точки зрения указанной концепции деятельность есть реальный процесс, складывающийся из совокупности действий и операций, а основное отличие одной деятельности от другой состоит в специфике их предметов. Проанализировать любую деятельность – значит, указать, в чем состоит ее предмет, выяснить побуждающие ее потребности и мотивы, описать специфику составляющих ее действий и операций.

Связь общения и деятельности можно понимать по–разному. Так, по мнению Г. М. Андреевой (1980а), они могут рассматриваться как две примерно равнозначные категории, отражающие две стороны социального бытия человека (Б. Ф. Ломов, 1975); общение может выступать как сторона деятельности, а последняя – как условие общения; наконец, общение интерпретируется как особый вид деятельности. Сама Г. М. Андреева ратует за наиболее широкое понимание связи деятельности и общения, при котором «общение рассматривается и как сторона совместной деятельности (поскольку сама деятельность не только труд, но и общение в процессе труда), и как ее своеобразный дериват» (1980а. С. 95).

Применяя концепцию А. Н. Леонтьева к анализу общения как к особому виду деятельности, мы обозначили ее термином «коммуникативная деятельность». Повторим, что «общение» и «коммуникативная деятельность» для нас – синонимы. Но здесь необходимо подчеркнуть отличие нашего подхода к общению от типичных для западной социальной психологии подходов к коммуникативному процессу как к внешнему поведению, характеризуемому с формально–количественной точки зрения. Толкование общения как деятельности выдвигает для исследователя на передний план содержательную сторону и ставит в центр внимания анализ его потребностно–мотивационных аспектов. Поэтому избранный нами подход к изучению общения в известном смысле противоположен подходу к нему как к поведению, хотя в обоих случаях исследование идет от регистрации внешне наблюдаемых коммуникативных операций. Но при анализе деятельности психолог движется от операций вглубь явлений, а при анализе поведения остается на поверхности фактов.

Итак, что значит понимать общение как особый вид деятельности? Мы согласны с В. В. Давыдовым (1977), что для этого необходимо выделить в общении основные структурные компоненты. Другими словами, требуется наложить на коммуникативную деятельность общую сетку, решетку, применимую для изучения любых видов деятельности, и наполнить ее ячейки конкретным содержанием. Вот что у нас получилось в результате подобного наложения. Структурные компоненты коммуникативной деятельности выглядят следующим образом.