Все, кто был в курительной комнате, включая Владимира, дружно расхохотались. Смеялся со всеми и дистрофик Павел, но раньше других лицо его приняло серьёзность.
Он поднял кверху правую руку с зажжённой беломориной и, когда все угомонились и смолкли, он вновь продолжил:
– Я спросил: «Пусть без всяких возражений от меня треснет медицинская сестрёнка по черепу, но если снова буду пить, если без результата окажется данный метод, что делать?».
– Ну? – серьёзно заинтересовались сразу трое слушателей.
– Так доктор по-человечески душевно и сочувственно отвечает: придётся, говорит, – Павел затянулся, вынул изо рта папиросу и продолжил: – к иному месту твоей башке приложиться.
Суровой оказалась судьба людей, которые собрались ночью в курительной комнате, изгнанные из скрипучих больничных гамаков стонами и воплями корчившегося на ломках наркомана. Но смех их был чистым, задушевным, и вместе со всеми впервые за последнее время беззаботно, от всей души до слёз смеялся и Владимир.
Придумал Павел данную историю или рассказанное им являлось несомненной истиной в первой инстанции? Имело ли это значение? Все здание содрогалось среди ночной поры от весёлого задушевного смеха.
Зашли в курительную комнату ещё четверо молодых клиентов, и один, подросткового вида, в жёлто-красной полосатой рубашке предупредил:
– Вы правильные пацаны, но вас могут в скворечник определить.
– Ох уж этот Игорь, – Иван Сергеевич перекрестился.
– Агрессивным ты ныне, Игорь, выглядишь, словно прославленный Дон Кихот, – сказал Василий Павлович.
– Наверное, я похож на рыцаря благородством и жаждой справедливости? – переспросил польщённый Игорь, и в его тоне звучали нотки самодовольства и самовосхищения.
– Ты похож на Ламанчского рыцаря тем, что ты такой же сорвиголова с фантазиями и пытаешься задеть любого человека, вряд ли и полверсты ты проехал бы без конфликта.
Игорь ожидал иное, он сконфузился, и его глаза хлопали удивлённо.
– В какой такой скворечник? – спросил Владимир, предполагая, что существует какой-то карцер, в который помещают злостных нарушителей распорядка лечебного отделения.
– Называют так психиатрическую лечебницу имени Скворцова-Степанова, что находится напротив железнодорожной станции Удельная. Иногда просто говорят: «лежал на Удельной». Значит, побывал в психушке, – пояснил Пётр Петрович серьёзным тоном.
– Один дурной дом, Игорёк, на другой менять – только время терять, – ответил подростку рябой, продолжая хохотать, пока хватало духа. – Пациенты нашего диспансера чувствуют себя там, как среди своих.
– Чего вы здесь так громко гогочете, даже татарина перекричали, может, и нам расскажите?
– Мы, Игорёк, за рыбалку гуторим, про подлёдный лов, про корюшку, – смеясь, произнёс, еле отходя от хохота, Николай Иванович.
– К маршалу Рыбалко отношусь с почтением, – выпалил Игорь.
Установившуюся было тишину прервал Василий Павлович:
– Мы говорили, Игорь, и о наркомании. Взрывное распространение наркотиков произошло в Соединённых Штатах в процессе и после войны во Вьетнаме, где многие солдаты и офицеры американской армии пристрастились к наркотикам. Сейчас, по прошествии более тридцати лет можно смело констатировать: миллионы американцев избавились от смертоносной зависимости. И этот их ценный опыт нам бы нужно более действенно перенимать, но…
Василий Павлович сделал паузу, которой воспользовался Игорь:
– Нас потчуют уже использованной жвачкой.
