Всё-таки, со зрением у них тут полный порядок. Причём, абсолютно у каждого. Возможно, стоит подкорректировать своё? Мне порядком надоело с умным видом пялиться в том же направлении, что и остальные, и при этом ровно ни хрена не различать. Это при моей-то общеизвестной крутости!
Всадник в багряном плаще на тяжёлом броненосном коне выехал из вражеских рядов. За ним следовало человек десять с чёрным стягом. От удара копья первый из наших вылетел из седла. Двое других были зарублены. Через несколько минут схватка стала общей – не менее полусотни застрельщиков сцепились в центре поля.
– Князь Дмитрий решил показать своим солдатам пример, – Мамай повернулся в мою сторону. – Жалеете, что оказались от него так далеко, генерал?
Я пожал плечами.
– Если богам будет угодно, мы сегодня ещё встретимся.
Что-то московский князь чересчур боек. Или как раз переговоры являются его слабым местом?
Красный всадник рубил направо и налево – потеряв ещё несколько человек, наши застрельщики рванули под прикрытие своих шеренг. Враги улюлюкали им вслед.
Над остовом выкорчеванного леса дым плясал в паре с огнём. Людей, желающих составить им компанию, мы так и не увидели.
– Начинайте атаку.
Взревели трубы, взметнулись бунчуки и стяги.
С мерным, ритмичным рокотом пехота тронулась вперёд. По центру шли рязанцы и генуэзцы. Разномастная орда наёмников занимала фланги.
Лучники сделали залп через головы и поспешно двинулись назад, уступая место следующим.
Вражеская пехота замедлила шаг, ловя стрелы щитами и телами. Тяжёловооружённые сомкнули ряды. Ополченцы валились десятками, покрывая поле бело-красными рубахами.
– Наш фронт слишком растянут, – я, наконец, осознал причину своего смутного беспокойства. – Кавалерия не сможет атаковать фланги – мы упрёмся в спину своим.
Менге растянул рот в ухмылке.
– К тому времени, генерал… Я думаю, этот сброд или разбежится или будет перебит. Ручаюсь – места для ваших доблестных рубак окажется сколько угодно. Я же надеюсь прорвать центр…
Он дёрнул поводья и тронулся вдогонку пехоте. Кавалерия стояла на месте – всадники в броне и с длинными копьями, всадники в лёгких панцирях, конные лучники на низкорослых лошадках.
Две тяжело дышащих толпы стремительно сближались, ускоряя шаг, переходя на бег, и, наконец, ударились друг о друга с рёвом, лязгом и грохотом ломаемых щитов. Издали происходящее выглядело странно – казалось, время остановилось, и ничто не двигается с места. Переведя взгляд на передний план, я увидел, как колонна за колонной втягиваются в этот стоп-кадр, и осознал – мясорубка работает в полную силу.
Они погибают от мечей или ломают себе кости в давке? В следующий раз имеет смысл подумать о трансляции действа с разных точек. Как выяснилось, полководец видит удивительно мало – толпы неразличимых людей вдали и тучи поднимаемой ими пыли. Дай бог отличить своих от чужих. Впрочем, если разобраться, солдат видит и того меньше – и, главное, совсем недолго.
Я окончательно потерял чувство времени. Спустя несколько часов (или суток?) стало видно, что наш центр заметно продвинулся вперёд, а фланги сильно поредели и подались. Показались бегущие назад люди, за ними с грохотом гналась вражеская кавалерия.
Я посмотрел на хана. Он кивнул, полузакрыв глаза. Мы с Бегичем отсалютовали и разъехались.
Мне показалось, или вдали мелькнул багряный плащ?
Застоявшиеся кони набирали скорость быстро. Дробный гул копыт. Лязг доспехов. Вопли угодивших под копыта пехотинцев. Клич наших лучников, пустивших стрелы.
