Читать онлайн Наталья Ивакина - Фрагменты из жизни генерала милиции

I

Площадь перед отделом милиции города Краснодона знавала времена и получше. При Союзе по выходным здесь часто собирался народ: выступал оркестр, награждали отличившихся сотрудников, шумно отмечали праздники, а порой и провожали лучших людей в последний путь. Сейчас на площади толпились тысячи злых и беспомощных людей. Большей частью, конечно же, это были шахтеры. Пришли и женщины с детьми, на задних рядах – местные старики и старухи.

От возможного штурма людей останавливали четверо сотрудников с автоматами в руках, стоявшие на крыльце отдела. У них был четкий приказ: в случае прорыва открыть сначала предупредительный огонь в воздух, а потом… Про «потом» им никто ничего не сказал – даже представлять не хотелось.

– Или вы сейчас снимаете оцепление с банка и мясокомбината, или будем брать штурмом! И отдел ваш в том числе! – заявил седой мужик лет шестидесяти. Он здесь был за главного, хотя слышали лидера едва ли первые три ряда толпы.

Галерка, зная, что там, впереди, свои, что они ерунды не скажут, поскольку горой стоят за всех, громко поддерживала, когда в «партере» нарастал одобрительный гул.

Мужик повернулся лицом к фасаду здания и закричал в сторону второго этажа, где было приоткрыто окно:

– Давай сюда начальника! По-мужски говорить будем!

К тому времени краснодонские шахтеры не получали зарплату уже семь месяцев. И депутаты к ним из Киева приезжали, и министры с заместителями, и профессора всякие. В Молодогвардейске из «Линкольнов» пересаживались в «Таврии», надевали ватники и шапки-ушанки, чтобы не вызывать вопросов, и шли в народ. Говорили, обещали, но на самом деле лишь тянули время. Уезжали освистанные, порой даже спасались бегством.

Но работяги всё равно терпеливо верили всем елейным речам, выкручивались как могли. А сегодня вспыхнуло: обезумевший от нищеты и тяжелейшего труда шахтер Николишин с утра и с дикого самогонного похмелья загубил жену и сам расстался с жизнью. Никаких записок не оставил, да оно и не требовалось. Ровно на той же грани находилась большая часть местных мужиков. Всего за последние полгода в Краснодоне зафиксировали семьдесят самоубийств.

Весть о случившемся разнеслась по окрестностям уже к полудню. И когда добралась на глубину восемьсот метров, именно там – во тьме и угольной пыли – как искра, родилась мысль: пойти и взять свое. От забоя к забою, от шахты к шахте эта искра разгоралась всё ярче. И когда дневные смены кончились, абсолютно все, кто поднялся наверх, отправились на ту самую площадь – к зданию милиции. В это же время, узнав о майдане, со всех уголков поселка стекались туда и простые жители. Никакого общего руководства у этой пролетарской ненависти сперва не было – галдели, возмущались, что-то кричали, вздымая кулаки над головами. Так прошло около часа, пока между толпой и милиционерами не встал тот самый седой мужик.

Это был Игнатич, уважаемый всеми шахтер, отдавший работе и свои годы, и свое здоровье. Дома у него лежала парализованная жена. Чтобы хоть как-то вдвоем прокормиться, за последние полгода Игнатич распродал всё, что в доме можно было продать. Специально для этого по выходным ездил в Луганск, потому что в самом Краснодоне таких продавцов было на каждом углу.

Игнатич крикнул:

– Нам всё это уже вот здесь! – И показал двумя пальцами вилы у горла. Затем обернулся и озвучил свой и общий ультиматум.

Разговоры о том, чтобы в прямом смысле разграбить банк, шли последние пару месяцев. То же самое обсуждали и про мясокомбинат, на котором официально, кроме синих куриных лап, давно ничего не было. Но молва разносила по городу слух, что есть там всё же опечатанные морозилки, доверху забитые мясом для партработников и начальства разного уровня.

О том, что революционные мысли бродят по Краснодону, в милиции, конечно же, знали. Ее начальник – недавно назначенный сюда Юрий Владимирович Ивакин – с первого дня службы на новом месте лично организовал незаметное для глаза обывателя наблюдение за общественными настроениями. Благо тогда в городе его особо никто не знал. Да и в форме он эту работу, разумеется, не вел. Там на рынке послушал, здесь в пивной в уголочке постоял – вот тебе и картина дня.

Сейчас со второго этажа в приоткрытое окно Ивакин наблюдал за толпой. Он цепко следил за тем самым общественным настроением, понимая, что на входе – его подчиненные с полными рожками автоматов. Главное сейчас – не допустить прямого столкновения. Что хочешь обещай, как хочешь задабривай, лишь бы все, кто собрался под окнами, мирно разошлись по домам. А после уже нужно будет что-то решать.

Выход на первый план Игнатича его не удивил, а скорее еще раз заставил поверить своему чутью. Именно в этом человеке Ивакин еще пару недель назад увидел возможного лидера протеста, когда слушал, о чем подвыпившие шахтеры говорили у подъезда. А судачили они как раз, что мочи нет терпеть, что долгов уже столько – за пять лет не расплатиться, что есть в забое мужик уважаемый – Игнатичем зовут – который давно говорит: надо брать всё в свои руки. После этого начальник милиции по разным каналам Игнатича «пробил» и понял: если что начнется, тот выйдет на сцену первым номером в этой партии.

«Это хорошо, что ты вызвался, – подумал Ивакин. – Теперь, когда они сами готовы на разговор, есть шанс всё урегулировать мирно».

– Товарищ подполковник, вы куда собрались? – один из лейтенантов обратился к начальнику, когда увидел, как тот надевает китель.

– А что, ты пойдешь их успокаивать? «Будьте наготове», —спокойно сказал Ивакин, вышел из кабинета и пошел по лестнице.

Перед тем как открыть дверь на улицу, постоял секунд десять, громко выдохнул и вышел к толпе. Галдеж резко прекратился, в полной тишине на него уставились несколько тысяч пар глаз.

***

– Вы совсем все тут ополоумели? Вы кого собрались штурмом брать?? Я без комплиментов сейчас с вами буду говорить! И в выражениях стесняться не собираюсь! Поймете, пойдете на диалог – хорошо. Нет – пеняйте на себя. Парни мои с оружием рядом и, если что, готовы открыть огонь. Игнатич, ты здесь за главного, буду обращаться к тебе громко и четко. Кто там на задних рядах не услышит, передашь. Меня зовут Юрий Владимирович Ивакин. Поставлен в Краснодон начальником городской милиции. Про себя коротко скажу. Имею награду «Шахтерской славы» третьей степени, мой отец погиб в шахте. Мать отработала под землей половину своей жизни, здоровье там оставила. Я знаю, что такое пыль глотать. Знаю, как это – жить без денег и на последние или в долг собирать ребенка в школу. Знаю, как одну картошку жрать неделями, потому что ничего другого нет. Вы меня штурмом собрались брать? Вот он я – берите. Или Гену Петрова позвать, сотрудника моего? У него брат в шахте погиб. Нина Сидорова, следователь. Позвать ее? У нее отец и брат в шахте погибли. Их брать будете? Да, были у нас – шахтеров – хорошие времена, когда зарплаты в карман не влезали. Но сейчас вот так. И не только в Краснодоне. Так по всей стране. Всю страну будете брать?

***

Через две недели в Краснодоне был праздник. В Новосветловском поселковом Доме культуры людям выдавали заработную плату за семь месяцев.

– Юрий Владимирович, мы тут подумали… Хотим, чтобы вы стали генеральным директором нашего объединения «Краснодонуголь», – каждый, выходивший из здания, сиял и обязательно подходил к начальнику милиции.

– Не-не, ребята, я не по этой части. У меня своей работы по горло.

В том, что шахтерам выплатили задолженность по зарплате, была немаловажная роль начальника милиции, который вместе с министром угольной промышленности Тулубом Сергеем Борисовичем поехал в Киев на прием к премьер-министру Украины Дурдинцу. Там они рассказали об обстановке по угольному региону Краснодона. Премьер-министр сказал, что изыщет средства для выплат.

В Министерстве Внутренних дел Украины были очень недовольны, что в ситуацию вмешался начальник милиции без согласования действий с руководством ведомства. Через неделю раздался звонок от начальника УВД Луганской области с возмущением. В короткие сроки была назначена выездная коллегия Министерства МВД с присутствием министра МВД по обстановке в угольном регионе. Одним из вопросов стало обсуждение неправомерных действий Ивакина. Собираясь на коллегию, Юрий Владимирович думал, что уже не вернется в Краснодон в качестве начальника милиции. Но после доклада перед членами коллегии и объяснения причин своих действий, Ивакин получил звание полковника досрочно. Руководство оценило действия милиции Краснодона.

II

Юрка Ивакин родился на Луганщине – в небольшом городке Перевальске рядом с Алчевском. Третий – самый младший – сын в шахтерской семье. Ни о какой милиции в детстве и не помышлял. Скорее мог оказаться по другую сторону. И оказывался не раз – задерживали будущего генерала за драки с такой регулярностью, что люди в форме на местных танцах сами просили: «Юра, давай без приключений сегодня. Ну сколько можно?».

Перевальск появился на карте еще во времена Российской империи как один из центров добычи угля. Земли те на рубеже веков уже были напичканы рудниками и шахтами. Соответственно, и местный люд, и приезжие – все были заняты понятным делом.

Деды Ивакина в Перевальске восстанавливали шахты после Великой Отечественной, отец и мать работали там же. Когда младшему исполнилось пять лет, переехали в тогда еще поселок Червонопартизанск – в ста километрах от прежнего места жительства – на строительство новой шахты «Красный партизан».

Поселок молодой, шахтерский, комсомольский. Всё в зелени, с красивым Домом культуры, парками и скверами. Девять из десяти мужчин работали в шахтах. Подпитывало мужское население крупное Горнопромышленное училище, куда осваивать профессии приезжали со всего Союза. Классический советский поселок, где при училище и стадион, и спортзал, и общежития.

Мама, как и отец, большую часть жизни проработала в шахте. Управляла вагонетками под загрузку и разгрузку угля. Уже много позже по состоянию здоровья ее, как тогда говорили, вывели на поверхность.

Юркины драки и хулиганство были делом настолько обычным, что очередному ЧП никто не удивлялся. Первые три класса он был круглым отличником, после скатился на одни двойки и тройки. Лишь география и история завораживали паренька: загадки прошлого и настоящего, далекие страны и континенты. По ним школьник Ивакин мог даже учителям из областного центра мастер-класс преподать. А всё остальное, особенно математика, было за пределами его интересов.

Ребята в школе Юрку уважали, а преподаватели всячески пытались отвлечь от дурных мыслей. Работу по хозяйству подкидывали постоянно – лишь бы делом был занят, всё равно путного из него ничего не выйдет. Классная руководительница отзывала его в сторону и шепотом говорила: «Юрочка, мы тебе твои тройки поставим, ты только не шуми, не хулигань. Хочешь, вообще не приходи».

Как-то зимой в выходной день попросился Ивакин с друзьями в школу. Холод на улице стоял собачий, а там светло и тепло. Завхоз школы Дементьевич всех записал в тетрадь и отправил в библиотеку: «Раз пришли, то хоть книги почитайте». Но цель у пацанов была другая. На чердаке макулатуры полно. Почему бы не организовать костерок и не погреться? В старом тазу развели огонь да не уследили. Половина крыши сгорела, а юные костровые еще долго наводили порядок и в школе, и на территории. Взять с родителей на ремонт было нечего – голытьба одна. А исключать из школы – на корню ребятам судьбу зарубить.