Фаза вторая, в жёлтых тонах
Ученица гимназии
Что делается у нас под школьной корой
алгебр и геометрий?
Глазам трудящихся школу открой,
[за] лежалых педагогов проветри!
Владимир Маяковский
Состав учащихся в этом элитном учебном заведении был неоднороден. Большинство составляли те дети, которых в богатых семьях чуть не с рождения ориентировали на успех в жизни, на личные достижения. В самом деле, мальчикам и девочкам уже не придётся вести гонку за богатством, оно есть, получено предыдущим поколением, им с самого раннего возраста доступны все блага жизни.
Этим отпрыскам доходчиво объясняли, что они владеют важнейшими составляющими успеха, а именно связями и социальным капиталом. А теперь надо научиться думать, прорабатывать собственные проекты, распоряжаться финансами, найти своё призвание, чтобы в недалёком будущем возглавить фирму, завод, холдинг или министерство, а если посмотреть чуточку вперёд, то, чем чёрт не шутит, – может, и страну.
Были детки родителей, которые, заплатив немалые деньги за гимназический курс, считали, что дело сделано. Теперь их шалопая обучат, подготовят к поступлению в престижное заграничное учебное заведение, а потом дипломированный сын или «учёная» дочка будут готовы возглавить родительское предприятие, сами же они уйдут на покой и будут тихо доживать свой век либо в трёхэтажной даче на берегу Финского залива, либо (что наиболее вероятно) где-нибудь на Лазурном берегу во Франции или в Италии на острове Капри.
Эта группа учеников искренне не понимала, зачем им учиться. Папа же деньги заплатил? Заплатил! Что ещё надо? Вон тётя в очках у доски тыкает указкой в какие-то буквы, говорит, что это английский алфавит. Ладно бы просто рассказывала, а то ведь требует, чтобы на следующем уроке уже ей рассказали про эти буквы. Ещё чего! Перебьётся! Ишь, чего захотела!
Конечно, с этим контингентом нянчились, пытались их научить хоть чему-нибудь. Если это удавалось, то вручался аттестат об окончании гимназии. А частенько эти девочки и мальчики просто не ходили на уроки, и никакие увещевания родителей не могли вернуть их в класс.
Была и третья группа ребят, самая малочисленная, к которой принадлежала Наташа Ковалевская. Эти уже знали, кем будут, или, во всяком случае, мечтали о той или иной профессии, а в элитное учебное заведение они попали просто потому, что так захотели небедные родители.
По утрам дорогие, сверкающие лаком иномарки тормозили около входа в здание, доставляя детей на учёбу. Нагрузка в гимназии была высокой. Уже в первом классе шесть уроков, которые заканчивались около двух часов дня, и объёмистые домашние задания, выполнение которых строго спрашивали на следующий день, два языка, элементарная аналитика и прочие сложные предметы. Конечно же, на большой перемене вкусно кормили, много времени уделялось физической подготовке, благо гимназия располагала шикарной спортивной базой с бассейном и теннисными кортами.
Наташа училась хорошо, старалась. Понемногу она перезнакомилась в классе со всеми учениками.
Спустя месяц учёбы произошла стычка с толстым мальчишкой из тех, что думали, будто им все должны. Этот сынок хозяина колбасного магазина загородил ей дорогу, не пускал пройти к своей парте, сообщив при этом сиплым голосом, что она ему понравилась и должна сидеть с ним за одной партой.
– Чего растопырился? – спросила его Наташка, пытаясь пролезть между соседней партой и налитым жиром телом.
