– А как она туда попадёт? – спросил Наташин отец.
– Ты её туда устроишь, – безапелляционно заявила Ольга Михайловна. – Ты как-то хвастался, что знаешь там половину преподавателей, бывших балерин, вот тебе и карты в руки!
– Не преувеличивай, я там знаю только двоих.
– Не важно. Важно, что мы уже всё решили. Ну что, пойдёшь в армию для девочек? – строго посмотрела на Наташу мама.
– Да, – неожиданно для самой себя согласилась та.
Уже на следующее утро Сергей Александрович и Наташа были на улице Зодчего Росси, у тяжёлых дубовых дверей здания Академии, где должны были встретиться с некоей Аделаидой Викторовной Сафроновой.
Ждать пришлось недолго. На лестнице появилась высокая женщина лет сорока на вид с типичной «балетной» походкой, одетая в платье-балахон. Она была не просто стройной, а прямо-таки худющей.
– Сергей Александрович, я так рада вас видеть! – громко приветствовала она Ковалевского глухим, шероховатым голосом. – Что вас привело сюда? Наверное, что-то надо, я угадала?
Она рассмеялась каким-то каркающим смехом и сделала попытку приобнять Ковалевского.
– Рад видеть тебя, Алинушка. Я смотрю, ты все цветёшь! – сказал мужчина, мягко освобождаясь от её руки. – А мы к тебе по делу.
– Ба, да вы с потомством! – Сафронова сделала вид, будто только что заметила Наташу.
– Потомство – это у кошки! – отчеканила Наташка, глядя убийственным взглядом снизу вверх на «Алинушку». – А я дочь Сергея Александровича, а он мой папа.
– Наташа, наверное, надо поздороваться с человеком, – с укоризной произнёс Ковалевский.
– Здрассьте, – прошипела дочка, которой категорически не нравились отношения между отцом и этой «жердью», как про себя окрестила Аделаиду Викторовну Наташа.
– Бойкая у вас девочка, – зашелестела Сафронова. – Так что, хотите сделать из неё звезду русского балета?
– Хочу, чтобы она окончила Академию. Получила бы специальность. Начала бы выходить на священные подмостки Мариинки. А там посмотрим… Она станет взрослой и сама решит, что ей надо, а что нет.
– Понятно, – сказала Аделаида Викторовна. – Примерный план действий будет следующий. Сейчас весна, отборочные туры начнутся летом. Я сообщу вам о начале приёма. Обязательно перед этим покажите ребёнка врачу, лучше нашему, Вахтангу. Помните Вахтанга?
– Да, припоминаю. Давно это было, неужели ещё работает?
– Работает, работает. Так вот… На турах смотрят гибкость, музыкальность, силу прыжков. Надо немножко подготовиться к ним.
– Алинушка, а вы сможете заняться подготовкой?
– Ну о чём ты… вы спрашиваете! – воскликнула Сафронова. – Конечно! Конечно! Можно приступать хоть с завтрашнего дня.
– Отлично! Я надеюсь, что туры Наташа осилит, правда, Алинушка? – вкрадчиво проговорил Ковалевский.
– Ах, вот вы про что… Понимаешь… понимаете, кроме навыков нужно ещё иметь талант, усердие, настойчивость, нужно уметь преодолевать себя! На турах решение принимает группа преподавателей, и не всё зависит от меня.
– Но вы же постараетесь? – твёрдым, не допускающим возражений тоном спросил Наташкин отец.
– Что с тобой делать! Постараюсь, – был ответ.
На обратном пути Наташа внимательно поглядывала на отца, сидящего за рулём, и явно не решалась что-то спросить.
– Дочь, тебе что-то непонятно? – в конце концов не выдержал Сергей Александрович.
– Да, мне непонятны твои отношения с этой тощей тёткой. Видно же, что вы давно знаете друг друга, при встрече чуть не поцеловались, а потом стали шифроваться от меня. Зачем?.. И так всё видно и понятно.
