– А что он считает? – строго спросила Крошка, пыхнув мне в лицо дымом.
– Он считает, что у меня, по Фрейду, всего лишь большая уверенность в себе. Я был в семье любимцем. А любимцы верят в успех и удачу, несмотря ни на что. И в конце концов добиваются своего, – объяснил Стасик.
– Юра, – строго сказала мне Крошка, все сильнее наступая на ногу. – Твой брат талантлив во всем. Помимо актерской работы он сочиняет сценарий фильма. Фенечка ему помогает. С самих себя пишут ребята. По-моему, у них классно получается. Что тебе еще надо?
Феня выразительно глянула на подругу. Мол, не болтай лишнего. Крошка зажгла новую сигарету от окурка.
– Бросьте, ребята. Драматург чаще всего пишет с себя, перевоплощаясь в своих героев. А посему должен быть и ангелом, и дьяволом. Просто обязан. Самый лучший герой – это симпатяга грешник.
Выпив еще две рюмки подряд, Крошка полезла мне ступней под штанину’. Я подобрал ногу. Она начала ее искать и наткнулась на ногу Стасика. Брат невозмутимо предостерег:
– Крошечка, это я.
– Фенечка, расскажи, как вы со Стасиком познакомились, – попросила Крошка.
– Прекрати! – одернула ее Феня.
Но фонтан у Крошки не закрывался.
– Стасик работал в другом театре. Фенечке поручили посмотреть его. Но в назначенное время она не пришла. Не хотела, чтобы Стасик получил роль, которая предназначалась Игорьку, ее мужу. Но Стасик – парень настырный. Он все же пробился в этот театр и наказал Фенечку – влюбил ее в себя.
Мне стало жаль Полину. Стасик взглянул на часы и предложил выйти покурить. Мы оказались на лестничной площадке.
– Ты не возражаешь, если я задержусь на часок? А вы пока прогуляетесь с Крошкой.
Как отказать брату?
– Стасик, налей мне водочки на посошок, – попросила Крошка.
Ей надо было выпить для куража. Это читалось в ее глазах.
Крошка жила в соседнем доме. Как и следовало ожидать, позвала на чашечку кофе. Я не отказался. Надо же где-то скоротать время. Комната Крошки в бордовых тонах заставлена старинной венской мебелью, стены в гобеленах, воздух пропитан табаком. Полкомнаты занимала широкая постель.
– Их ребенок зачат и вынашивается здесь, – объявила она.
– Какой ребенок?
– Феня не хочет детей. Дети ее раздражают. И Стасику дети не нужны. Они в шутку называют своим общим ребенком киносценарий.
– Бога не боишься, Крошка?
– Бог бабье товарищество прощает.
Крошка выпустила струи дыма из ноздрей, подошла близко, азартно посмотрела в глаза, жарко выдохнула:
– Ну, чего ты? Если сомневаешься, то напрасно. Все будет хорошо.
Я непоколебимо сел за стол под абажуром. Крошка своими габаритами была абсолютно не в моем вкусе. Несколько секунд мы напряженно молчали.
– Твой брат, конечно, талант, – сказала Крошка, продолжая разговор. – Он умеет производить впечатление. Его трудно уличить в неискренности. В жизни он еще убедительней, чем на сцене. Его амплуа – очень порядочный человек. А у тебя к нему, я смотрю, прямо отцовское отношение.
Лучше сказать, долгое время жизнь Стасика была моим личным делом. Братская любовь – это ведь прежде всего забота. Вот я и заботился, чтобы Стасик стал большим актером. Помог ему попасть в один из лучших провинциальных театров. Зритель его любил, пылкого, искреннего, чистого. Но спустя несколько лет Стасику захотелось подняться выше. Он переехал сюда, в Питер, пробился в лучший театр страны. Но, увы, за семь лет не сыграл ни одной большой роли.
