– Не переживай, – сказала Крошка. – У Стасика есть еще и талант самоутешения. У него кругом зацепочки: на «Ленфильме», на радио, на телевидении. Он умеет дружить, зарабатывает на равных с нашими корифеями.
Крошка хотела утешить, а на самом деле только еще больше озадачила. Настоящий талант не должен размениваться на хорошие заработки. Это унижает и принижает его. Все эти зацепочки и полезные дружбочки для талантов мелких и средних. Настоящему таланту полагается страдать и ждать своего часа и, когда этот час настанет, показать себя во всей своей не растраченной на мелочи силе. Но это теория. Наверное, возможны исключения. Есть таланты, которые не портит никакая халтура.
Крошка сделала последнюю попытку.
– Ну так что? У нас есть еще минут двадцать.
Я покачал головой.
– Напрасно, – сказала Крошка. – Все равно будет считаться, что мы время зря не теряли.
Она записала мой телефон. Будет в Москве – обязательно звякнет. А она непременно будет. Привезет знакомому режиссеру свою пьесу. И эта пьеса будет для меня большим сюрпризом.
Я дождался Стасика у дома. Потом мы заехали в цветочный киоск, Стасик купил букет роз. Вернулись далеко за полночь. В окне горел свет. Но, когда вошли в квартиру, Полина вышла из спальни, запахиваясь в халатик и позевывая, делая вид, что спала. Спросила как бы равнодушно, где мы, мальчики, шлялись?
– Смотрели, как разводят мосты, – сказал Стасик, протягивая цветы.
Полина ткнулась носом в розы. Положила руки мужу на плечи, принюхалась.
– Коньяк, салат оливье, сигареты «Кент», духи «Палома Пикассо».
Стасик привлек к себе жену. Она привычно села ему на колени.
Мы сели за накрытый стол.
– Выпьем за славу. Ты ведь жаждешь славы, брат мой, – сказал я.
Стасик живо подхватил:
– Говорят, быть знаменитым некрасиво?! Какое глупое кокетство! Быть знаменитым сладко! А разве ты не хочешь славы, брат мой единоутробный? Правда, она у тебя уже есть.
Я сказал, что у журналистов бывает только некоторая известность.
Выпив, Полина предрекла:
– Скоро вы будете в полном шоколаде, мальчики.
– Полечка, прекрати! – запротестовал Стасик. – Почему только мы? Ты ж такой специалист! Твоими пациентами будут богатые люди. – Стасик несколько раз чмокнул жену в щечку? – Дружочек мой единственный, неповторимый. Родныш мой.
– Каков лицедей, – Полина ткнула мужа пальчиком в нос. – Вот ведь вижу, что дуркует, а слушать приятно. Талант.
Похоже, она понимала, что у Стасика кто-то есть на стороне, но в отличие от Веры ничего не выясняла. Не хотела смотреть правде в глаза. Когда знаешь всю правду, то с ней нужно что-то делать. А что в таких случаях делают люди? Разводятся. Конечно, она боится потерять Стасика. А Вера? Разве она не боится потерять меня? Хотя бы из-за детей? Конечно, боится. Зачем же изображает бесстрашие?
Стасик пошел в душ. Полина достала из холодильника бутылку кефира. Налила себе.
– Хочешь? – спросила.
– Хочу.
Она налила мне. Спросила с горькой усмешкой:
– И как тебе ночной Питер? Как тебе мосты?
Я молча выпил кефир и пошел спать.
Но быстро уснуть не получалось. Стасик стал все чаще преувеличивать достоинства своей актерской игры и преуменьшать успехи других. Значит, завидовал другим и врал себе. Это видно мне и это видно Полине. Но я завтра уеду, а она останется. Она живет с этим каждый день. Он врет – она делает вид, что не замечает. Это не может длиться бесконечно. Полина сказала Стасику, что он дуркует, наверняка не впервые. Значит, это уже началось. Рано или поздно она скажет ему все, что о нем думает. А он этого ей не простит.
