Фьямма и епископ посмеялись, после чего Альфонсо Лигуори спросил, как долго гости собираются пробыть в Капуе. Услышав, что утром путешественники отправятся в сторону Мондрагоне[202], посоветовал осмотреть перед отъездом достопримечательности городка, для чего предложил воспользоваться услугами мажордома палаццо Ланца.
– Лоренцо Альгарди – человек весьма начитанный. Он сможет стать для вас лучшим чичероне.
Маркиз на это лишь усмехнулся:
– Уверен, что рассказ вашего чичероне в первую очередь будет посвящен истории о том, как Ганнибал потерял в Капуе половину войска. Я читал Марцелла и знаю эту легенду[203]. Мне вот другое интересно: что такого особенно есть в капуанках, чего нет в остальных жительницах вашего королевства? Неужели их тело устроено как-то иначе? Ответ именно на этот вопрос для меня гораздо интереснее любования церквами и дворцами.
Пикантность поднятой маркизом темы заставила Фьямму покраснеть, а епископа Лигуори приумолкнуть. Однако в это самое время слуги подали десерт, и Луис Игнасио, пользуясь случаем, заговорил о другом:
– Я заметил среди неаполитанцев большое пристрастие к холодным сорбетам[204], в особенности лимонным и шоколадным. Их у вас обожают до безумия! Мне интересно, где в таком жарком климате берете столько льда?
Фьямметта решилась ответить первой:
– Признаться, особо не задумывалась об этом. Знаю только, что у нашего повара лед хранится в хладнике. А вот каким образом он попадает туда, надо расспросить нашего кастеляна.
Альфонсо Лигуори улыбнулся:
– Думаю, смогу приоткрыть для вас завесу тайны. В разгар зимы предприимчивые неаполитанцы поднимаются за льдом на вершину Везувия. В специальных холстинах они спускают ледяные глыбы к подножию вулкана и набивают колотым льдом холодильные цистерны. Эти цистерны опускаются в специальные хладохранилища, которые у нас называют невьерами[205]. И вот уже из них лед попадает в хладник вашего повара, дочь моя, – произнес епископ, обратившись к Фьямметте Джаде.
Разговор о хладнике стал последним, что Фьямму действительно интересовало. Когда беседа зашла о политике, она заскучала и поймала себя на мысли, что разглядывает брата Хасинты.
Подруга говорила, что он ровесник ее мужа. Джанкарло Марии тридцать шесть лет. Значит, маркизу тоже тридцать шесть. Но если у герцога Маддалони в каштановых кудрях проступила ранняя фамильная седина, то волосы маркиза де Велада черны как смоль. Как и у Хасинты Милагрос, они густые и шелковистые. Как и у нее, длинные и вьющиеся.
Фьямма не могла не отметить, что между братом и сестрой есть заметное сходство. Их кожа смугла. Носы прямые и ровные, без каких-либо видимых изъянов. Губы красивые и пухлые. Донья Каталина называет такие губы грешными. Жгуче-карие, почти шоколадные, очерченные по контуру бархатной каймой густых черных ресниц глаза очень выразительны. Но если у Хасинты они светятся добром и нежностью, то у маркиза – горят огнем искушения. Настоящие ojos diabolicos – дьявольские очи.
Маркиз де Велада, на взгляд Фьяммы, от кончиков длинных аристократичных пальцев до кончиков густых смоляных волос выглядел исключительно безупречно.
Фьямметте не приходилось видеть ранее таких красивых мужчин. Нет, когда брат представил ее в свете, эффектных мужчин она видела, но вот такого сочетания красоты и соблазна не встречала ни в ком.
В кабинете отца висела копия картины испанского художника Эль Греко
