На примере отпрысков кухарок, прачек и прочих служанок маркиза Гверрацци знала, как сильно меняются с возрастом детские мордашки. Интересно, какими будут ее дети? Фьямметта Джада впервые задумалась об этом. Возможно, так повлиял разговор с братом о предстоящем браке, ведь рождение детей является целью любого супружества. Луис Игнасио наверняка захочет иметь наследников. Он с такой болью и теплотой говорил о погибшей дочери, что у Фьяммы не было и тени сомнения в том, что маркиз будет прекрасным отцом. Но, как ни странно, мысль о детях вызвала у Фьямметты волнительную щекотку где-то в глубине живота.
Для юной маркизы не было секретом, откуда берутся дети. Как-то раз она случайно подслушала разговор кухарки и прачки. Последняя накануне вышла замуж, и повариха принялась расспрашивать о том, как прошла их с мужем брачная ночь. В тот памятный день Фьямметта Джада узнала о жизни столько нового, что ночью долго-долго лежала без сна, обдумывая, а не стоит ли от греха подальше уйти в монастырь. Но природное любопытство и витальная сила заставили девушку разобраться в ситуации до конца.
Она пошла к прачке Лауретте и принялась задавать прямые вопросы, на которые та с большим удовольствием стала давать такие же прямые ответы. Это привело Фьямму в еще большее смятение. Из рассказов прачки выходило, что опасаться ничего не стоит. То, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, вовсе не страшно. Напротив, очень даже приятно, а главное – это единственный способ заполучить желанного ребеночка.
Вспомнив рассказ Лауретты, Фьямма представила свою брачную ночь с Луисом Игнасио, и у нее тут же кипятком обдало и уши, и щеки. Вдобавок к этому по спине табунами помчались жадные до ее тела, ненасытные мурашки.
Самое интересное, что после разговора с прачкой Фьямметта Джада попыталась вообразить брачную ночь с Анджело Камилло, но ничего, кроме банального любопытства, тогда не испытала. Ей было интересно, как чисто технически всё это происходит.
Как-то раз Фьямме довелось наблюдать за тем, как ее Джельсомино оприходовал маленькую дворовую собачку. Но соитие животных животрепещущий интерес не удовлетворило. У Джельсомино слишком длинная и густая шерсть. Ей ничего не было видно. Помнится, она рассказала об этом Анджело Камилло, не забыв поинтересоваться, что он думает об их брачной ночи, и удивилась, когда заметила прилив крови к его щекам. Нет, чувство стыдливости и представление о правилах приличия у Фьямметты Джады тоже присутствовали, но неуемное любопытство и живое воображение брали над ними верх.
Занятая подобными мыслями, Фьямма дошла до малой гостиной, и тут, как черт из табакерки, прямо перед ней возник маркиз де Велада. Он как раз выходил из комнаты. Они столкнулись нос к носу в дверях.
Как вести себя с ним? Что говорить? Он ведь не просил у нее руки! Сделать вид, что разговора с братом не было? Или, напротив, самой завести речь об этом? Спросить, зачем она ему? Что он задумал? Или всё же лучше промолчать? Мысли в голове девушки метались в лихорадке, словно их сразила виттова пляска[47].
Фьямметта решила взять себя в руки и постараться не дать понять маркизу, какой ураган мыслей и эмоций он у нее вызывает.
– А вот и ты. На охотника и лиса бежит, – произнес Луис Игнасио вместо приветствия. – А я уж было хотел звать слуг, чтобы разыскали тебя.
Он сделал приглашающий жест, пропуская девушку вглубь гостиной. Она спешным шагом вошла и, остановившись возле консоли, где стояла ваза с букетом белых роз, дополненных небесного цвета гортензиями, взяла и бездумно сломала стебель одной из них. Цветочная шапка повисла грустным голубым облачком. Фьямма не поняла, зачем это сделала. Нужно было руки занять и выместить на чем-то нервозность. Осознав оплошность, девушка повернулась и загородила вазу спиной. Напряженный взгляд выдал всю фальшивость маски безразличия и отстраненности, которую она на себя натянула. Луис Игнасио стоял в паре шагов от нее и с молчаливой ироничной улыбкой наблюдал за ее действиями и выражением лица.
