– И кто-то пытался меня уверить, что задавил в зародыше желание повторить поцелуй со мной?! Mi Llamita, ты не могла не заметить, насколько мы резонируем, насколько совпадаем внутренним пламенем. Минуту назад у нас обоих дым из ушей валил. Да от нашего с тобой поцелуя могли бы воспламениться спящие Кампи Флегрей[63].
Маркиз выпустил ее из объятий, и Фьямма, барахтающаяся в волнах штормящего океана эмоций, покачнувшись, попыталась по инерции ухватиться за него, как за единственную опору, в которой в эту минуту жизненно нуждалась. Луис Игнасио придержал ее за плечи, подвел спиной к стоящему возле стола стулу и усадил на него.
Краем глаза Фьямма проследила, как маркиз взял со стола подписанный брачный договор и свернул его в трубочку.
– Пойду спрячу его от греха подальше, – пояснил он, не скрывая на лице довольной улыбки, – а то ты так распалилась, что, боюсь, ненароком, а может, и вполне умышленно, сумеешь сжечь его дотла.
Последнее, что увидела Фьямма, – спину удаляющегося маркиза. И почему-то ей показалось, что сейчас улыбается даже она. Когда Луис Игнасио вышел и закрыл за собой дверь, Фьямметта Джада обессиленной рукой потянулась к графину с водой, стоящему на столе. С трудом подняла его, нажала большим пальцем на торчащий хвостик серебряной крышки и налила полный стакан. Жадно выпила, пытаясь потушить не желающий гаснуть пожар внутри, и поняла, что для того, чтобы затушить его полностью, придется выпить не один такой графин.
В это время маркиз де Велада стоял за дверью гостиной, подпирая ее спиной, и счастливо улыбался самой глупой, но и самой настоящей, подлинной из арсенала своих улыбок.
«Неужели луч счастья заглянул и в мою беспросветную жизнь?» – думал он с осторожностью, боясь спугнуть это редкое, трудноуловимое, но такое желанное состояние, которое лучшие умы человечества называют квинтэссенцией самых светлых, радостных и приятных человеческих чувств и эмоций, то есть счастьем.
Луис Игнасио подъехал в карете к площади, на которой расположено альберго, где проживал последние несколько дней. Ему нужно было перевезти вещи в палаццино[64] Москати. Он снял его накануне по совету зятя. Сегодня утром были улажены последние вопросы, связанные с арендой здания, и подписаны все необходимые бумаги.
Выполненный в барочном стиле, небольшой по размерам дворец вместе с находящейся в нем прислугой обошелся маркизу в семьдесят пять пиастров в месяц. Немало, конечно, но оно того стоило.
Палаццино находилось за городскими стенами, рядом с холмом Каподимонте, в гораздо более здоровом месте, чем многолюдный центр Неаполя. Чистый и довольно зеленый Рионе Санита был застроен дворцами богатых и благородных семей неаполитанской аристократии. Внешний фасад палаццино был недавно отреставрирован. Внутренняя отделка также подверглась ремонту. Меблировка комнат и прочее убранство обновлены и продуманы до мелочей. Кроме всего прочего, маркизу не пришлось возиться с наймом челяди, что непременно оттянуло бы сроки переселения. Все эти обстоятельства, вместе взятые, и сыграли в пользу принятия положительного решения.
Джанкарло Мария предлагал ему оплатить расходы по аренде, но Луис Игнасио отказался от щедрого подарка. Хоть он и знал счет деньгам, для него было важно, чтобы их первое с будущей женой семейное гнездышко было оплачено им самим.
Это палаццино было спроектировано и построено знаменитым неаполитанским архитектором-дворянином Фердинандо Санфеличе
