– Te se pozza purtà, 'a lava d''e Virgene![85]
Исчерпав арсенал недобрых ругательств и злобных пожеланий, зачинщица перебранки повернулась к сопернице задом, показав всем видом, что не намерена тратить слова на ту, которая их недостойна.
В другое время Луис Игнасио посмеялся бы над комичной сценкой, столь характерной для этого города, но сейчас она вызвала лишь прилив раздражения. Из головы маркиза не выходило обзывательство мальчишки-лаццарони. Почему из всех возможных он выбрал именно такое и не было ли в этом происшествии злого намека насмешницы-судьбы?
Маленькая рыжая чертовка превратила его в мнительного ополоумевшего неврастеника. С нею рядом он на себя становится не похож. Он же де Велада! В его руках любая женщина ведет себя, как послушная марионетка в руках кукольника. Чего ему бояться? Что не справится с маленькой строптивой упрямицей? Что не обуздает ее? Не подчинит? Однако в глубине души маркиз знал ответ на эти вопросы. Он боялся упустить из рук надежду на личное счастье. А оно немыслимо без его Ямиты, без этой сладкой Карамельки, на ком сосредоточился теперь весь его мир.
В желании прогнать дурацкие мысли де Велада тряхнул головой и направился к третьей торговке, продававшей в этом же переулке цветы. Пожалуй, надо порадовать Фьямметту Джаду красивым букетом. У них не было положенного периода ухаживаний, нужно каким-то образом компенсировать это упущение. Для столь юной и романтичной особы это должно быть важно.
Купив букет ярко-оранжевых роз, Луис Игнасио достал из кармана часы. Время близилось к полудню. Во всех церквах, а их в ближайших окрестностях было не менее пяти, вовсю распевали Те Deum laudamus[86]. Де Велада расправил букет и спорым шагом направился прямиком к дому невесты, которую из-за занятости, связанной с вопросами аренды, не видел целых три дня. Не прошло и пяти минут, как он уже стоял в атрио палаццо Ринальди.
* * *
Освободившись после примерки подвенечного платья, Фьямметта Джада вернулась в будуар. Вся эта суета со свадебными приготовлениями жутко утомляла. Благо, что основную долю забот в этом вопросе взяли на себя донья Каталина и Хасинта Милагрос. Фьямме было вполне достаточно иных переживаний.
Чем ближе становился назначенный день, тем острее ощущала она невольный трепет в душе. Предстоящее событие и волновало, и возбуждало одновременно. Хоть Фьямметта и пыталась уверить себя, что ничего сверхординарного не происходит, но предвкушение грядущих перемен заставляло ее переживать и паниковать.
Если она от обычного поцелуя с маркизом теряет голову и забывает всё на свете, то что будет с нею, когда окажется с этим мужчиной в одной постели? Недаром же маркиз де Велада заслужил репутацию распутника и знатока чувственных удовольствий, и неспроста ведь за ним тянется шлейф из сотен разбитых женских сердец?!
Неужто она будет вынуждена стать очередной игрушкой и жертвой Луиса Игнасио? Неужели, добившись ее, он нацелится на новый амурный объект? Не придется ли ей, как и его почившей супруге, вечно терпеть измены?!
И всё же, несмотря на страхи и переживания, следовало признаться хотя бы перед самой собой: она со сладостным предвкушением ждет этого волнительного события. Ждет, когда маркиз по праву назовет ее женой. Наверное, он вызвал у нее зависимость от своих поцелуев и присутствия в ее жизни. Она не видела Луиса Игнасио всего лишь три дня, но уже изрядно соскучилась по его обществу. Вот бы он пришел к ней сегодня!
