Его тыльная сторона ладони резко летит к моему лицу. Резкий удар, звонкий шлёпок, боль вспыхивает на коже, и я падаю на пол.
– Урод ты старый! – Клара срывается с места и со всей силы толкает старика.
Он резко поворачивается к ней, его лицо искажает гнев. Он готов обрушить ярость и на неё, но прежде чем он успевает сделать шаг, Домани преграждает ему путь, направляя пистолет прямо ему в грудь.
В зале слышится щелчок расстёгиваемых кобур. Чиччои Грассо тут же встают передо мной, их оружие направлено на старика.
– Ты больше не прикоснёшься к Беа, – голос Грассо глухой, но наполнен угрозой.
Лука бросается ко мне, помогает подняться, но я резко отталкиваю его. В голове звенит, в глазах темнеет, но руки действуют быстрее разума.
Я выхватываю у него пистолет и направляю на них.
– Вы знали! – мой голос дрожит от ярости, я перевожу прицел с Лукина Домани, затем на Чиччо и Грассо. – Вы все знали!
Всё перед глазами расплывается.
– Я думала… – горло сжимает, я глотаю воздух, но не могу отдышаться. – Я думала, что вы мои друзья.
Они молчат. Медленно, не сговариваясь, опускают оружие. Их взгляды полны сожаления.
– Вы все выставили меня дурой. – Горячие слёзы начинают катиться по щекам, но я не могу их стереть, потому что руки слишком крепко сжимают пистолет. – Вы знали, что он делает. Знали, что он планировал всё это время.
– Беа, послушай… – начинает Грассо, его голос мягче, но я вижу, как напряглись его скулы. – Всё начиналось как одно… но Габ действительно любит тебя. Он никогда… Никогда не любил никого так, как тебя.
Я горько усмехаюсь.
– Ты называешь это любовью?!
В этот момент Габриэль бросается ко мне, но я тут же поднимаю пистолет и направляю его на него. В комнате снова раздаётся щелчок расстёгиваемых кобур.
Габриэль резко поднимает руку, крича своим людям:
– Опустите оружие!
Они мгновенно подчиняются. В глазах Габриэля мольба, его дыхание сбивается. Он медленно делает шаг ко мне.
– Любимая… – его голос низкий, хриплый, полон боли. – Прошу… отдай мне пистолет.
– Как ты мог так поступить со мной, Габриэль?– мой голос дрожит, но я сжимаю челюсти, не позволяя слезам взять верх. – Я… я отдала тебе своё сердце.
Я делаю короткий вдох, пытаясь удержать контроль, но подбородок предательски подрагивает.
– После всего, что ты знаешь обо мне… Как ты мог?
Габриэль выглядит так, будто весь мир рушится у него перед глазами.
– Я люблю тебя, Беатрис. – Его голос низкий, хриплый, но я не верю ему. – Я знаю, что после… того, что ты увидела, ты мне не поверишь, но это был не я. Я не был с Анджелой с тех пор, как мы были детьми.
Мой смех звучит горько, почти как рыдание.
– Ты стоишь здесь и лжёшь мне?! – кричу я, указывая на экран, где снова и снова проигрывается это отвратительное видео. – Это же прямо передо мной!
– Милая, пожалуйста, опусти пистолет, – умоляет отец, его голос полон паники.
Я качаю головой.
Слёзы стекают по лицу моей сестры, её губы дрожат, когда она тихо, едва слышно, умоляет меня сделать то же самое. Мама закрывает ладонями уши Майи, отворачивает её лицо, но я вижу, как её маленькие плечики сотрясаются от плача.
На экране видео всё ещё крутится на бесконечном повторе… или, может быть, они всё ещё этим занимаются. Я не знаю. Я уже ничего не понимаю.
Я резко поворачиваюсь к Габриэлю.
– Поздравляю. – В моём голосе нет ни злости, ни боли – только усталость и пустота. – Ты добился своей мести. Ты хотел, чтобы я влюбилась в тебя, и я это сделала.
