Я убираю телефон и захожу обратно в комнату с балкона.
– Ты же не рассказал ей, да?
Анджела приподнимается на постели, придерживая простыню, чтобы та не сползла с её обнаженного тела. Она тянется, лениво потягиваясь.
– Она поймёт. Мы просто немного увлеклись.
– Проваливай, Анджела. – Я закуриваю, глубоко вдыхая, размышляя, как теперь выбраться из этого дерьма. И как отреагирует Беатрис, когда я ей всё расскажу.
Нет. Когда я ей расскажу.
Мне просто нужно понять, как.
Я напрягаю память, пытаясь вспомнить хоть что-то из прошлой ночи. В голове всплывают отдельные фрагменты, но после клуба – только пустота.
Я помню, как приветствовал знакомых, нескольких друзей, дядей, кузенов – они тоже были там. Даже Федерико и Ренцо, хотя держались на расстоянии. Анджела настаивала, чтобы мы забыли старые разногласия, но я так и не встретился с ними заранее, поэтому их присутствие стало для меня неожиданностью.
А потом…
Последнее, что всплывает в памяти, – девушки в клубе, их приглушённый смех, плавные движения в полумраке, приватные танцы. Бесконечные тосты, звон бокалов, горечь алкоголя на языке. А дальше – провал.
Я проснулся голым.
С Анджелой.
Желудок тут же свело судорогой. Как только я её увидел, меня вывернуло. Я едва добежал до ванной, судорожно цепляясь за дверной косяк. Дело было не в алкоголе – меня мутило от осознания. Я сделал это с Беатрис.
Она никогда меня не простит.
Нет ни единого шанса, что теперь она выйдет за меня. Но даже это не так страшно, как мысль о том, что я потеряю её навсегда.
Руки трясутся так сильно, что я не могу их остановить.
– Ты ведёшь себя так, будто совершил смертный грех, Габ, – голос Анджелы звучит лениво-насмешливо. Она быстро натягивает одежду, её движения небрежны, даже равнодушны. Подходит ближе, выхватывает сигарету из моей руки, делает медленную, глубокую затяжку. – Разве не находишь это немного ироничным?
Я сжимаю кулаки, пытаясь удержать себя в руках.
– Как ты можешь быть такой чёртовски спокойной? А как же Федерико?
Анджела отводит взгляд. Она старается держать маску безразличия, но я вижу – внутри её колотит.
– Что, чёрт возьми, произошло? Почему я ничего не помню?
Она усмехается, небрежно закуривая, и протягивает мне сигарету.
– Расслабься, Габ. Считай это последним весельем перед тем, как ты обрекаешь свой член на скучный супружеский секс.
– Заткнись, – бросаю резко, отказываясь от сигареты. – Между мной и Беатрис любовь. О такой ты даже понятия не имеешь. Если ты хоть слово ей скажешь…
Анджела смеётся. Громко, нагло, с оттенком злорадства.
– Что? Ты меня убьёшь? – ухмылка расползается шире. – Чего ты боишься, Габриэль? Того, что она не знает, кто ты на самом деле? Я же предупреждала: будь с ней честным.
Она наклоняется ближе, её духи давят на виски.
– И, на всякий случай, это ты мне вчера позвонил. Весь в раздрае. Я пришла.
Меня тошнит.
– Почему я этого не помню?
Она пожимает плечами:
– Может, это освежит твою память.
Протягивает телефон. Сердце проваливается куда-то в пятки, когда я вижу фотографии. Мы в постели.
Я резко моргаю, но изображение остаётся.
– Даже не пытайся их удалить, – невозмутимо говорит Анджела. – Я уже отправила их себе на почту.
Она достаёт жвачку из сумочки, лениво засовывает в рот и наблюдает за мной, будто это забавный эксперимент.
– Я… – у меня пересыхает во рту. – Я думал, ты любишь Беатрис. Ты с Феде…
Анджела снова пожимает плечами и отводит взгляд. Но я знаю её слишком давно, чтобы не заметить проблеск вины в её глазах.
