Гавриил. Только ветер - страница 26

– А-а. Нет! Мое лицо! – закричал, проснувшись, Гавриил. – Сон… О-ох!

– Замолчи ты, не мешай спать! – крикнул ему девичий голос.

Часы били четыре часа пополуночи. Сквозь жалюзи была видна метель. Но начало светать. Мальчику это показалось странным, ведь зимой не может так рано вставать Солнце… Однако и то, что делают ему подобные тоже не может быть. Гавр попытался уснуть вновь, но ничего не вышло. Он встал и направился к двери, ему хотелось в туалет. Вышел из палаты, посмотрел на охранника. Охранник посмотрел на него, прищурился, как будто вот-вот вытащит револьвер и снимет пулей шляпу с головы мальчика. Потом поторопил мальчика, а Гавру два раза повторять не нужно.

Гавриил обогнул расположившуюся посредине холла комнату, из которой время от времени выходили охранники, держался левой стороны, дошел до последней двери, что находятся с той стороны, вошел. Сделал свои дела, подошел к раковину, умылся, когда поднял голову, то позади себя в дверном проеме вместо двери стояла девочка в белом халате, Гавр обернулся, дверь на месте, в комнате никого, повернулся обратно, чтобы умыться, согнать сон. На раковине сидела та же собака: белая с черными кругами вокруг глаз, пасть была в крови, собака встала, под ней образовалась черная жижа, мальчик бросился наутек к двери, затем в палату. Он жадно глотал воздух и даже не обратил внимания на охранника, пригрожавшего ему, чтобы тот шел шагом «не шумел, маленький кретин». Лег на кровать, закрылся одеялом, спустя минуту вылез из под него, думал, что опять увидит девочку, но ничего (никого?) не было. Спустя полчаса мальчик спал, предварительно подумав об отце, который бережно складывал вещи в шкафу сына, ему это казалось высшим проявлением любви и заботы. Потом вспомнил расплывающееся лицо отца и уснул.

«Грешники горят, Гавриил. Грешники горят в черной крови» – звенел девичий голос, который постепенно обратился в шум будильника. Он открыл глаза: кто-то нехотя поднимался, кто-то уже одевался и чистил зубы перед раковиной, чьи-то кровати пустовали. Так что если не обращать внимание на охранников со стеклянными жезлами, что патрулируют этаж каждые полчаса, то это просто-напросто больница, в которой мальчика лечат от… От того, что обычные люди называют странным и не входящим в рамки этого мира.

За три с лишним месяца Гавриил так ни с кем и подружился, пара слов – не больше. Ноябрь – тоска по дому, дальше началась зима, поэтому к тоске присоединилась пара этажей грусти, для шестилетнего мальчика и одно первое то является испытанием, а тут еще и эта зима. Он планировал подружиться с кем-нибудь весной, когда покажутся первые цветы из под снега… Хоть и находилась девятью этажами ниже и тремя километрами дальше, в окно не наблюдалось не единого цветочка или травинки, все это можно было увидеть лишь за забором. Однако мальчик отдал бы последний грамм своей крови, лишь бы минуту погулять на свежем воздухе. Ну иди пять минут… или больше. В конце концов три месяца без свежего воздуха для ребенка – испытание. Никаких игр на улице, никаких пробежек, им оставалось только гнить среди этих комнат. Мясо давали только раз в неделю, но большими кусками, в остальные дни кормили зеленью, кашами и вареными крупами, приправленными тоже зеленью.

Гавриил пошел в уборную, чтобы сделать утренний туалет, не любил он среди множества глаз приводить себя в порядок, потому что считал это дурным тоном. Его этому научила Майя. После обогнул комнату охраны. «Какой идиот додумался расположить ее здесь? Архитектор явно был кретином» – каждый раз думал мальчик, когда шел в процедурную, чтобы в очередной раз у него выкачали литры крови (так казалось мальчику). На самом деле брали по 400 грамм, но мальчики на то и есть мальчики, чтобы преувеличивать. Особенно если речь идет о ранах. Кровь брали каждое утро с промежутком в двое суток. Так поступали только с Гавром и еще тремя детьми: девочкой и двумя мальчишками. Значит их уже четверо: таких же, как он сам. Хотя по уровню интеллекта они обычные шестилетние или семилетние дети, кому-то на вид было даже десять, но Гавриил с ними почти не общался. Они для него были всего лишь детьми, пусть их особенности схожи, но они всего лишь дети: плачут, дурачатся. В то время, как Гавриил, казалось, единственный из обитателей этажа подходит к книжному шкафу и что-то берет оттуда почитать. Когда все остальные отвлекаются, чтобы поиграть друг с другом, Гавриил просит включить медсестру кино, потому что невозможно терпеть эти глупые мультики: кот бежит за мышкой, потом наоборот, лишь иногда кто-то что-то говорит и никакого сюжета, они просто гоняются друг за другом и причиняют друг другу боль, однако убить не спешат. Совсем, как люди, такая же бессмысленная жизнь, где все, даже твои близкие норовят сделать тебе больно, хотя и не желают тебе зла.