Всё казалось липким, тяжёлым, бесконечно далёким. Краем глаза он увидел, как к нему подходит Лукас. Подмышкой – папки, ещё тёплые от печати. На лице – сосредоточенность человека, привыкшего требовать без лишних вопросов.
– Даниэль, – сказал он, кладя папки на стол.
– Вот проекты, которые нужно будет добить к концу недели. Пару презентаций надо пересобрать. И ещё посмотри эти расчёты, там подвох с отчётами.
Голос Лукаса казался странно глухим, как будто сквозь толстую стеклянную стену. Даниэль кивнул автоматически. Пытаясь собрать в кучу разбегающиеся обрывки фраз.
Лукас продолжал говорить – про сроки, про отчёты, про клиентов. Даниэль моргнул. Однажды. Потом ещё раз.
Мир перед глазами качнулся. Голова заполнилась странным гулом, словно в ушах взорвался невидимый динамик. Он попытался сфокусироваться, ухватиться за смысл. И услышал последнее:
– Ты всё понял?
Даниэль открыл рот, чтобы что-то ответить. Но слова не успели родиться. Мир сорвался вниз. Он попытался подняться, но ноги не слушались. Тело вдруг стало чужим, непослушным. Стул скользнул из-под него. Папки с проектами полетели со стола, рассыпались вокруг, как осенние листья. И вместе с ними он сам рухнул на пол. Секунда – и в офисе воцарилась полная тишина. Кто-то вскрикнул. Кто-то замер.
Лукас подался вперёд, лицо его исказилось в странной гримасе – смесь испуга и делового рефлекса.
– Вызовите скорую! – резко бросил он в сторону секретарши.
Он наклонился к Даниэлю, пытаясь привести его в чувство, но тот не реагировал. Только слабое, неровное дыхание выдавало, что жизнь в нём ещё теплилась.
Лукас среагировал мгновенно. Не растерялся, не закричал – просто крепко обнял Даниэля, подтянул к себе и, осторожно приподнимая, поднял его на руки.
Он оказался легче, чем ожидалось. Тот самый Даниэль, который всегда выглядел живым, дерзким, непотопляемым – сейчас казался хрупким, почти детским. Руки обмякли, голова бессильно упала на плечо. Лукас крепче сжал его, бросил через плечо короткое:
– Без паники, – сказал он твёрдо.
– И закройте двери! – добавил он, унося Даниэля сквозь онемевший офис.
Люди расступались, молча. Кто-то застыл, кто-то зажал рот ладонью, кто-то судорожно набирал номер скорой. Лукас открыл дверь своего кабинета, ногой распахнув её шире,
и осторожно уложил Даниэля на кожаный диван у окна. Снял с него галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, стараясь не навредить.
В комнате повисла гнетущая, затянутая тишина, только иногда нарушаемая неровным дыханием Даниэля и голосами за дверью. Лукас присел рядом на край стула, сжав руки в замок. На лице застыла тяжёлая, мрачная задумчивость.
Он смотрел на своего "звёздного сотрудника" – и впервые видел в нём не победителя, не покорителя проектов, а человека, который не справился с собой.
«Слишком рано» – подумал он. «Слишком быстро сгорел.»
Скорая примчалась быстро. Гул сирены стих у самого подъезда, и через минуту в офис ворвались двое: медик и санитар, привычные к чужой беде. Их действия были быстрыми, уверенными. Они проверили пульс, давление, дыхание.
– Жив, – коротко бросил один из них.
Пока кто-то оформлял бумаги у секретаря, санитары аккуратно перекладывали Даниэля на носилки. Он был бледен, словно тень себя прежнего. Слабое дыхание рвало грудь резкими, прерывистыми волнами. Лукас стоял рядом, нахмурившись, сжав кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев.
