В офисе стояла мёртвая тишина. Никто не шевелился. Никто не шептал. Когда носилки подняли, с дивана вместе с краем куртки соскользнула папка. Листы тихо, медленно рассыпались по полу.
Один из них – лист с пометкой "Проект. Срочно." – лёг у самых ног Лукаса. Он посмотрел на него, но не наклонился поднять. Просто развернулся и пошёл вслед за носилками.
Коридор был длинным. Шаги санитаров гулко отдавались в тишине, и казалось, что за каждым их шагом что-то невидимое остаётся позади. Что-то важное. Что-то, что не вернуть. Когда двери за носилками захлопнулись, в офисе повисла странная, почти физическая пустота. Будто вместе с Даниэлем вынесли не только тело – но и что-то неосязаемое: лёгкость, беспечность, уверенность, что жизнь хоть как-то поддаётся контролю.
И тишина, наступившая вслед, казалась не паузой, а финалом.
…Он очнулся не сразу.
Мир возвращался к нему обрывками: сначала – запах хлорки, резкий, будто царапал изнутри. Потом – приглушённые голоса, и наконец – бледный, ядовито-белый свет, от которого хотелось зажмуриться.
Он попытался пошевелиться – тело откликнулось болью в мышцах и странной ватной тяжестью. Вокруг скользили силуэты – люди в белых халатах, медицинские приборы, капельницы.
Он не понимал, где находится. Не чувствовал паники. Только пустоту, словно между ним и миром натянули толстую прозрачную плёнку. Руки врачей бережно поднимали его, перекладывали на носилки. Холодный металл кушетки впивался в спину сквозь тонкую больничную ткань.
– К рентгену, – сказал кто-то.
– Осторожно, не повредите шейный отдел, – отозвался другой голос, низкий и уверенный.
Даниэль слышал их, но слова почти не цеплялись за сознание. Он видел только свет. И серые, пустые коридоры. И капли воды, оставшиеся на полу от чужих следов. Его везли сквозь эту блеклую реальность. Куда-то.
Он закрыл глаза, пытаясь отгородиться. Но внутри уже шевелилось знание, которое он ещё не мог сформулировать: Что-то закончилось. И никакой кофе, никакие шутки, никакие машины с кожаными креслами больше не спасут…
Он сидел на кушетке в кабинете врача. Под ногами – холодный кафель. В носу – запах антисептиков и тонкая железная горечь страха, который он ещё не осознавал. Врач – мужчина средних лет с усталым, но внимательным взглядом – листал его медицинскую карту. Пальцы врача шуршали по бумагам. Шуршание это казалось громче слов.
– Вы давно ощущали головные боли? – спросил он спокойно.
Даниэль пожал плечами.
– Иногда. От выпивки, наверное.
Врач кивнул. Записал что-то.
– Часто теряли равновесие? Ощущали слабость в руках, ногах?
Даниэль задумался.
– Было. Пару раз. Но я думал… усталость.
Пауза.
Врач посмотрел на него поверх очков.
– Алкоголь часто? Как минимум раз в неделю?
Даниэль усмехнулся уголком губ.
– Чаще.
Врач вздохнул, чуть прикрыв глаза. Положил карту на стол. Сцепил пальцы в замок. И только тогда, после долгой, вязкой паузы, произнёс:
– У вас глиобластома.
Даниэль не сразу понял смысл этого слова. Оно прозвучало, как заклинание на незнакомом языке. Он моргнул. Открыл рот, но слова застряли в горле.
– Это… – начал он, но осёкся.
Врач кивнул.
– Злокачественная опухоль головного мозга. Агрессивная форма. Определить точную стадию без МРТ сложно, но судя по симптомам… Вы запустили процесс.
Слова падали в воздух, как камни. Один за другим. Тяжёлые, неумолимые.
– Шансы есть, – добавил врач чуть мягче.
– Но время играет против вас. Нужно действовать быстро. Очень быстро.
