– Это, конечно, так…, – хотел я чуть-чуть поразмышлять вслух, но Николай, как всегда бесцеремонно, перебил меня.
– Пойдем, я тебя к следователю отведу, к Сергею Анатольевичу, – предложил Колька. – Сергей Анатольевич это дело вел, и он тебе на любой вопрос ответит. А меня срочно на происшествие посылают. Служба. Ты как уезжать будешь, обязательно позвони.
Лицо помято, взор туманный. Именно таким предстал передо мною следователь Сергей Анатольевич. С него сегодня можно было писать полотно – «Синдром понедельника или почему я маленьким не помер». По лицу и по духу кабинета чувствовалось, что сейчас Сергей Анатольевич страдал. Мои вопросы доходили до его сознания с превеликим трудом, причем большей частью доходили они в сильно искаженном виде. О тех искажениях я стал догадываться, когда на мой вопрос о сумме ущерба причиненного грабежом в интересующем меня деле, следователь ответил:
– И чего мне вчера дома не сиделось. Удовольствие прошло, а ущерб здоровью остался. Что б я еще с этими мудаками связался…
Положение спас Колька, который, несмотря на исключительную занятость, сносился в свой кабинет и припер оттуда початую бутылку коньяка.
Дальше: Колька убежал, а Сергею Анатольевичу стало полегче и он потихоньку разговорился. Начало повествования получилось грустное и слегка казенное.
– Преступление то совершил гражданин Лепехин Вадим Эдуардович. Погоняло – Лепеха. Пацан в нашем городе, вроде как, авторитетный. Чуть что не по нем, так сразу в пятак. За ним не заржавеет. Этим самым славу он себе в народе и снискал. Первый раз в колонию попал по малолетке за разбойное нападение. Салон мобильной связи решили они тогда обчистить, но не повезло. Практически, на месте преступления и взяли. Пацаны, одно слово. Отсидел Вадик пять лет. После освобождения три года жил нормально: два привода в милицию да одно заявление, отозванное заявителем. Больше ничего, тишь да гладь, а на четвертом году его прорвало! Да как! Ограбление с убийством. Чего ему не хватало? Не знаю.
Следователь энергично покачал головой, приложился еще раз к бутылке и продолжил.
– Но надо отдать ему должное. Не запирался парень. Как только я ему свидетельские показания предъявил, он всё сразу признал.
Я попробовал выяснить у Сергея Анатольевича информацию о времени убийства, чтоб сопоставить потом этот факт с прибытием поезда из Энска. Я еще в воскресенье изучил расписание поездов в Сазанове годичной давности. Очень важно для меня было знать: убили Пригожина до прихода поезда или после. Если до прихода, то это убийство с моим делом никак не вяжется. Чистая случайность и времени на неё тратить не следует. Здесь все срасталось: Жанна приехала, а отец её не встретил, она обиделась да в неизвестном направление срулила. А вот, если после прибытия поезда убийство было, так тут покопаться надо будет основательно. Вдруг, Жанна рядом находилась, и, может, запомнил её кто. В жизни всякое случается.
В деле читаю записи о том, как свидетель Санькина видела, что около двух часов дня подозреваемый Лепехин побежал за пострадавшим Пригожиным в парк, а потом, чем через пять минут Лепехин вышел из кустов один. О трупе в отделение сообщили собачники в шестнадцать пятьдесят пять. А поезд должен был прийти без четверти два. Мне очень важно знать точное время убийства.
– Да, откуда я знаю? – развел руками следователь. – Я тогда особо на минутах не заморачивался. Не до этого было. Сознался и баста! А, потом, если бы и знал, то, наверняка бы, забыл. Времени-то сколько прошло. Точное время тебе теперь никто не скажет. Разве, что сам Лепеха…
