– И где ж мне взять этого Лепеху? – грустно посетовал я, готовясь распрощаться с повеселевшим следователем, но он меня остановил.
– Как, где взять? – переспросил меня Сергей Анатольевич, хмуря бровь. – В Урюкинске . Он там срок в колонии отбывает. Здесь рядом, всего семьдесят километров. Поезжай и спроси.
– Так уж и «поезжай», – усмехнулся я. – Поехать-то, я поеду, а кто мне свидание с Лепехиным даст?
– Не вопрос. У меня там племяш Генка в той зоне опером работает, – пожал плечами чуть захмелевший следователь и взялся за телефон. – Для него мое слово – закон.
Я и рта не успел раскрыть, а Сергей Анатольевич уж во всю трудные переговоры ведет. По всей видимости, племянник сразу просьбу дяди отверг категорически, а иначе, зачем следователю было вспоминать свою молодость да стаю каких-то бродячих собак…
– Забыл, – горячился Сергей Анатольевич в трубку, – как я тебя от собачьей стаи отбивал? Да, если б не я… Ну и что? Пусть это соседские Дружок с Жучкой. Я ж не знал. Другой бы бросил тебя на произвол этим злобным тварям, а я вступился
Дальше пошли воспоминания о какой-то тете Зине, которая никак не одобрила бы поступок племяша… И дядя Вася не одобрил бы, а уж дед Константин – тем более.
Я несколько раз пробовал дернуть Сергея Анатольевича за рукав, но тот распалялся всё больше и больше, не замечая ничего вокруг. Меня он заметил только тогда, когда своего добиться сумел.
– Всё племяш сделает, – сказал мне следователь, крепко пожимая руку. – Но только после шести, когда на зоне поменьше начальства будет. Сам понимаешь…
3
До условленной встречи оставалось почти семь часов, и я решил, не теряя времени даром порасспросить главного свидетеля в деле убийства Пригожина – Санькину Веронику Степановну. Вероника Степановна работала продавщицей в многопрофильном ларьке со звучным названием «Пещера Алладина». Пещера, сооруженная из грязного пластика, ржавого железа и пыльного стекла, расположилась на краешке привокзальной площади, передом к унылому углу бледно-желтого вокзала, а задом к старому запущенному парку. Захожу в чрево пещерное и вижу там дородную рыжеволосую даму в розовой футболке.
– Добрый день, Вероника Степановна! – решаю сразу же взять нужный объект за рога.
– Анюта я, – улыбается мне в ответ рыжеволосая толстушка. – А Вероника уж три месяца, как рассчиталась. На родину поехала – в Запорожье.
– Вот незадача, – думаю, и тут же пытаюсь выяснить у Анюты, хотя бы крупицы информации, по интересующему меня делу.
– Неа, – машет белой ручкой моя собеседница, – не знаю я ничего. Я здесь всего третью неделю работаю. Приезжая я.
– А кто ж здесь не приезжий? – улыбаюсь.
– Так вон бабки, которые возле вокзала торгуют, – одарила меня вполне дельным советом продавщица.
Крайняя из ряда торгующих бабок предлагала народу семечки. Вот к ней я и подвалил со своим вопросом.
– Да, что ты, милый, – махнула частная торговка ручкой. – В этом парке, почесть, каждый день что-то происходит. Всего здесь не упомнишь.
Пожала плечами на мой вопрос и женщина, торгующая свежей картошкой.
Понимаю, что дальше искать свидетелей мне будет не легче, чем сказочному герою пойти неведомо куда и найти там то, чего не может быть. Конечно, можно еще поспрашивать местных старожилов, и наверняка, кто-нибудь это убийство вспомнит. А дальше что?
– А была рядом с убитым девушка? – спрошу, и сто процентов никто мне ничего не ответит, а еще хуже, кто-нибудь соврет и побегу я по ложному следу не в ту сторону. Лучше поеду я на рандеву с преступником. Там тоже шансов что-то узнать – кот наплакал, но не зря же Сергей Анатольевич столько энергии на переговоры потратил.
