Ген Z. Без обязательств - страница 13

Ближе к полуночи со второго этажа раздался громкий голос Сергея Анатольевича:

– Вероника, родная, пусть включат телевизор! До курантов осталось десять минут!

Вероника Кирилловна если и слышала мужа, то проигнорировала его. Тогда кто-то из персонала, нанятого на этот день, включил огромную плазму, висевшую на стене, напротив которой обычно стоял большой дубовый стол. Динамики задрожали от президентских фанфар. Поселенцы Синего зала стекли вниз, присоединяясь к своим семьям. Все-таки это был семейный праздник, даром что такой убогий.

На экране появился российский флаг, затем разные части Кремля, Спасская башня.

– Уважаемые граждане России! – проникновенно начал президент. – Дорогие друзья! Совсем скоро наступит 2020 год…

Катя взяла с подноса официанта шампанское, проигнорировав Сашу, пробиравшегося к ней с двумя бокалами. Вот уже двадцать лет или больше человек, вещавший с экрана, находился у власти. Подумать только, это вся ее жизнь! А сколько в ней всего было? Это много или мало? Да и можно ли опыт измерять годами? Сергей Анатольевич часто говорил, что она еще ребенок, и тем не менее было и в ее жизни то, что родители никогда не чувствовали, никогда не знали.

Двадцать лет, а весной уже двадцать один! Каким далеким казалось ей детство, какой взрослой она была теперь, а дальше хуже – будут набегать лишь годы, а жизнь, изменится ли она? Сейчас, когда человек с экрана говорил о неких мечтах, о каком-то будущем страны, что представлялось ей слишком необъятным для понимания, Катя думала только о себе и о бесполезности 90% человечества, которые рождаются, живут, умирают и все по одной и той же кальке: влюбленность – брак – дети, а остальное второстепенно, просто чтобы нервы пощекотать. Какой в этой в этой беготне смысл?

Официант разносил бумажки, карандаши и зажигалки. Гостям предложили новые бокалы. Приближался бой курантов.

Катя просыпалась по утрам, будто отсчитывая время до истечения четырех лет, на которые сама себя обрекла, и пыталась понять, что там будет, после этих лет? Работа. Зачем? Чтобы кормиться. Зачем? Чтобы жить. Зачем?

Пробили и затихли куранты. Пепел пожеланий тех из гостей, кому еще было что желать, вместе с шампанским оказался в желудках. Все вышли во двор. Сергей Анатольевич зачитал свою поздравительную речь, и в 0:05 во дворе начался салют.

Сейчас, как никогда прежде, Катя чувствовала близость времени и его сокрушительную быстротечность. Двадцать лет! Это ведь весна жизни! Разве весной человек может быть несчастен? Кате говорили, что все еще у нее будет, что все впереди, но если весной были заморозки, то разве летом будет урожай?

Она была молода и чувствовала, что должна быть счастлива. Также думали и обступившие ее люди, утратившие юношество среди талонов и карточек Советского союза, но приобретшие там же стойкое предубеждение против всего «общественного», которое в их сознании сливалось с чем-то низкопробным, недостойным их детей. «Пусть я жил так, но мои дети так жить не будут!» – провозглашали они каждым своим душевным порывом. Но в достатке и довольствии Катя не находила утешения обуревавшей ее тоске.

Снова прошел официант, разнося на подносе красиво уложенный бенгальский огонь. Катя бездумно потянулась к подносу, комкая пустую бумажку в руке. Ничего ей не хотелось, ни-че-го!

– Катя! – София протянула зажженный бенгальский огонек, и Катина палочка вспыхнула миниатюрными звездами.