– Но зато ты их тяжелее!
– Ох умеете настроение поднять!
– И мощнее.
– Про это никто не спорит. Значит, не пойдёте со мной?
– Ну куда я с такой шляпой? – показал на себя Шампик.
– Да, далеко не уплывёшь.
– У нас только шлюпка – и то, тебя не догоним, – признался Контий.
– Ну раз не хотите понырять, я пошёл.
– Пока, Ламиро!
А Эмн проводил его стихом:
– Рыба марлин, как торпеда,
Мчится, не найдёшь и следа.
И уносит вдаль её
Носа острое копьё.
– А хорошо бы и «Георгину» поплавать, – вздохнул Контий.
– Нет, – возразил Менг, – приказ нарушать не будем.
Но тут зазвонил телефон.
– Алло, – ответил Менг на звонок.
– Привет, Жорж! – пыхтел кто-то в трубке. – Еле дозвонился!
– Это Менг. Я за капитана Жоржа.
– Это я, медведь Быстроедь!
Звонил президент Всемирной Ассоциации Велосипедного Спорта (ВАВС). Он проводил гонки по всему свету.
– Рад слышать славного гонщика, – уважил медведя лемминг.
– А где Жорж?
– Идёт с командой по Амазонке.
– Далековато. Хотел пригласить его на гонку.
– Он не успеет.
– А ты один?
– Со мной ещё трое.
– Где вы?
– У Ориноко.
– Так это рядом – успеете. Гонка завтра!
– Что за гонка?
– Тур-де-Тобаго, или «Пляжный велогон».
– Спасибо за приглашение.
– Ждём.
Президент отключился. Экипаж слышал разговор. И все бы с радостью развеялись на Тобаго. Но был приказ стоять на месте, и никто о гонке речи не завёл.
День шёл на убыль. Через четыреста километров за час до темноты Жорж причалил к правому берегу.
Тут паслась птица, похожая на цаплю. Но сама она и клюв её были сплюснуты. А чёрный хохол то и дело поднимался, нависая над спиной. Это был черноклюв.
– Эта птица с клювом чёрным,
С хохолком, и с пухлым горлом.
По закону рыбаков,
Дом её у берегов.
Сядет, ноги подогнув:
И зовётся черноклюв,
– описал его Крони.
– Меня зовут Чукрап, – сказала тот.
После знакомства Жорж перешёл к делу.
– Мы ищем чёрно-белого колибри.
– Нет, не встречал такого.
– Значит, нам дальше, – посетовал Жанти. – Бесконечная река!
– А хотите знать, почему у меня клюв чёрный?
– Знаем, – ответил Бруш. – Когда-то у всех птиц были чёрные клювы. А дух Амазонки их всем раскрасил. И клювы стали цветные. А у вашего предка на клюве краска не высохла. Дождь пошёл и краску смыл. Так клюв и остался чёрным.
– Любопытно, – усмехнулся Чукрап. – Но это не про меня. Есть такой цветок солнца.
– Подсолнух! – догадался Ванти. – Мы катер так хотели назвать.
– Когда-то подсолнухи были высокими, как пальмы. И семечки у них были размером, как мой клюв.
– Ого! Одну очистишь – и сыт, – отметил Бруш.
– Но началось оледенение. И ледник раздавил все высокие подсолнухи. Но дух Амазонки сохранил одну семечку. Ледник сошёл – и семечка проросла. Но из неё вырос не цветок, а настоящая птица. А две чешуйки той семечки стали клювом.
– Вот это да! – удивился экипаж.
– Многие спорят, – продолжил Чукрап, – что было раньше курица или яйцо. Так вот раньше был черноклюв, а потом уж яйцо.
– Потрясная легенда! – произнёс Бруш.
Меж тем солнце коснулось горизонта и кануло в джунгли. Пора было прощаться.
– До свиданья, Чукрап.
– Счастливого пути!
Жорж завёл катер, включил прожектор и отчалил от берега. Сменяя друг друга у штурвала, моряки шли по Амазонке на запад.
Прошла ночь. Взошло солнце. Миновали левый приток Амазонки Жапура. Через три часа прошли и приток Ису. А ещё через пару часов Жанти звонко доложил:
– Пересекли границу с Перу!
– Всю Бразилию прошли, а колибри не нашли, – призадумался Ванти.
