На бледном лице Лауры проступил румянец.
– Ты ведь не заберешь его у меня? – спросила она, в миг сменив тон с нарочито жесткого на умоляющий, – прошу тебя. Он – все, что у меня есть…
– Успокойся, – Азура заключила в свои холодные ладони ее руку, – я ведь сказала тебе, что он останется с тобой. Но ты должна всегда помнить, кого именно родила на свет. И смириться с мыслью, что он не принадлежит, и никогда не будет принадлежать тебе. Ты была избрана божьей волей, чтобы произвести на свет одного из нас. Точно так же, как когда-то очень и очень давно была избрана моя мать, и матери каждого из нас.
– Дитя божьей воли… – тихо произнесла Лаура, выпустив наконец наружу слова, которые так долго хранила в себе.
– Именно так, сестра. Чем раньше ты это примешь, тем скорее тебе станет легче. Не волнуйся, с этого момента я всегда буду рядом с тобой и позабочусь, чтобы мальчик был в безопасности. Мы вместе направим его судьбу туда, куда она должна течь.
* * *
Толстый, но не утрамбованный слой снега, прикрывший за ночь лаз в наспех сооруженную белую пещеру, легко поддался обычному пинку ногой, впустив внутрь свет и свежий морозный воздух.
– Как же я ненавижу этот холод, – проворчал Игорь, выбираясь из снежного плена, поднимая ворот и плотно застегивая свой тулуп, – нет от него спасения.
Вылезший наружу следом молодой человек уже держал в руке очередную извлеченную из сумки ампулу.
– Пей, – сухо сказал он, окидывая равнодушным взглядом белое пространство вокруг.
Игорь раздраженно выхватил небольшую емкость из рук спутника и, взболтнув содержимое, быстро откупорил крышку.
– За тепло катарских песков! – сказал он и опустошил пузырек, после чего поморщился, – гадость… Много там еще осталось?
– Тебе хватит, – ответил Тим, закидывая сумку за спину.
– А ты как? Может тоже выпьешь?
Молодой человек ухмыльнулся в ответ.
– Пошли, старик.
Они снова двинулись в путь в направлении скал, отчетливо видимых на юге в свете взошедшего яркого солнца. В стоявшем штиле и абсолютном молчании был отчетливо слышен хруст свежего снега под каждым новым шагом, с таким трудом дававшимся путникам. Ноги по колено утопали в пушистой массе, словно они переходили в брод бесконечные болота. Рельеф на пути менялся. Равнина под ногами постепенно превращалась в небольшие холмы, взбираться на которые было невероятно сложно, но зато спуск давался гораздо легче, чем движение по прямой поверхности. С особо крутых склонов Игорь предпочитал катиться кубарем, после чего всякий раз поднимался на ноги, отряхиваясь с поистине детским восторгом, после чего искал единодушия в глаза спутника, но снова и снова лишь махал в сторону того рукой, видя в ответ равнодушный взгляд.
– Нельзя быть таким суровым, пацан, – сказал Игорь, в очередной раз совершив свой неловкий кульбит, больше походивший на случайное падение, нежели на спланированное действие, – ты еще слишком молод для такой серьезности.
– Ты веселишься за нас обоих, – ответил Тим, брезгливо отряхивая ноги.
– А мне только и остается, что веселиться. Есть вероятность, что к завтрашнему вечеру поводов для веселья не останется.
– Все будет нормально.
– Если все россказни про них правдивы, то…
– Это россказни, – прервал его Тим, – и ничего более. На деле, они окажутся самыми обычными людьми. Со своими причудами, но все же людьми.
– Ага, людьми. Живущими под землей и поклоняющимися своим богам.
