Гербарий путешественника Полянского - страница 5

– Погнали в парк!

От нагретой плавленосырковым солнцем ротонды пахнет тёплым камнем. Мы сидим на перилах, и Лерка болтает ногами, и разные носки – зелёный однотонный и жёлтый с кислотного оттенка кляксами – вспыхивают яркими полосками между джинсами и кроссовками. Одинаковых носков у Глинской не бывает никогда. Возможно, носки – тоже часть коллекции.

Пока Лерка набирает текст, я запускаю поиск по картинкам. Единственный хоть чуть-чуть похожий результат – мимо. Да, монета, да, со львами. Танзанийский шиллинг, номинал 200 шиллингов. Львов даже два. Правда, один явно львица, тут гением биологии быть не надо. Только вот на наших вообще не похожи.

Ноль результатов поиска.

#Динавшоке

Внизу, у реки, орут во все птичьи голоса. Лерка неохотно отправляет смартфон в карман. Нет сигнала.

– И как? И что нашла?

– Ни-че-го-шень-ки! Это, наверное, сувенир. Ну… сделали на заказ, и всё.

– А я за то, чтобы выяснять дальше!

Лерка всегда мечтала расследовать. Я помню, когда мы познакомились, она читала книгу. Бумажную. Серийную. С длинным названием «тайна чего-то там». У детских детективов названия одинаковые. Про тайну. У взрослых – тоже. Только про «убийство в…» или «смерть на…». А в детективах для малышей и всех, кто восемнадцать минус, смерти не существует. Потому что у нас детство.

Про это говорила мама моей одноклассницы Крыськи, тётя Надя. Она работает психологом у нас в школе. Однажды явилась на классный час, где нам рассказывали об оккупации Разенбурга, и долго шушукалась с классной в коридоре, – тётя Надя говорила, что у нас детство, что надо меньше работать с негативом, что её дочери не нужна психологическая травма. Мне кажется, у Крыськи больше шансов получить психологическую травму из-за Жучки, достающей её по поводу и без. Но об этом она не рассказывает маме.

Но, кажется, тётя Надя считает, что в детстве не существует смерти, боли, каких-то серьёзных вещей. Ты узнаешь о них, только когда вырастешь. Возможно, они упадут тебе на макушку. И будет не сотрясение мозга, а потрясение всей тебя. Другой вопрос, что мы-то уже не дети. Началку закончили, взрослые люди. Нам зачем знать, что детям можно, что нельзя?

Ну и ладно. Она психолог, ей виднее.

#таксебепсихолог

Авторы детских детективов убеждены в том же, что и мама Крыськи. И заменяют смерть тайной.

Мой человек-коллекция Лерка Глинская ненавидит читать про смерть. А про тайны любит. Это мы выяснили сразу.

Когда сидишь в очереди травмпункта, замечаешь мелочи. Потому что это не только долго и больно, но и скучно. Я считаю – больно и скучно одновременно быть не может. Когда больно, ты не думаешь и не устаёшь. Никакого однообразия.

Но я ошибаюсь.

Я никогда раньше не попадала в очередь за результатами рентгена. Он у нас в больнице один, и там маринуют не только травмированных, но и плановых. Коридор едва не расширяется, вопреки законам пространства и времени.

Очереди. Терпеть ненавижу эти дурацкие очереди.

Те, что с жевательнорезинковым тягучим временем.

Девчонка с книгой сидела напротив меня. На соседней белой лавочке, такой типично больничной, плоской, твёрдой, обитой скользкой искусственной кожей. И пялилась на всех. Изучала пациентов, задумчивая, важная, лохмато-заспанная. Вместо того, чтобы читать. Так, иногда, из приличия, опускала взгляд на страницы. Совершенно незнакомая девчонка.

Естественно, я не знаю вообще всех, кто живёт в Курицыне. Есть такой дурацкий стереотип, что в маленьких городках жители знакомы. И если туда приезжает кто-то чужой, его сразу вычисляют. Может, в деревнях или посёлках городского типа так и есть. Но.