Её одежда и обувь выглядели крайне необычно, никогда прежде не видел подобного. Платье, по виду напоминающее скорее ночную сорочку, было из плотного облегающего материала, а туфли имели шнуровку, как на корсете.
Стараясь не касаться оголённых участков тела, аккуратно переместил девушку на диван и проверил пульс. Убедившись, что гостья жива, снова вернулся в своё кресло в ожидании её пробуждения, мысленно прокручивая в голове возможные объяснения случившегося.
Когда, спустя пару минут, незнакомка пришла в себя, то я запутался ещё больше. Ее поведение, манера держаться, акцент и неизвестные слова - всё это никак не вписывалось в привычную для меня картину мироздания.
Единственным возможным объяснением было то, что моя гостья из другого времени и попала сюда по воле случая. Версия звучала невероятно, но имела множество подтверждений. Взять хотя бы тот факт, что девушка свободно ориентировалась в доме, но не узнавала его интерьер.
В отличие от меня, гостья из будущего ещё долго не могла поверить, что оказалась в восемнадцатом веке, полагая, что ее разыграли. Но даже потом, узнав правду, она не сорвалась в истерику, а начала искать возможные выходы из ситуации.
Лана вела себя естественно и непринуждённо. Отсутствие положенного этикета ничуть не мешало нашему общению, а, наоборот, делало его более простым и лёгким.
Мне хотелось узнать, как устроена жизнь в ее мире, но, видя усталость девушки, решил дать ей отдохнуть.
Рассчитывая, что Лана останется в моей спальне до утра, никак не ожидал вновь увидеть ее в кабинете. Вернувшись за бумагами, застал девушку за разглядыванием шкатулки. На ней была надета моя сорочка, практически не скрывающая наготу. Увлечённая своей догадкой, Лана не понимала, какой эффект производит на меня.
С трудом оторвался от рассматривания соблазнительных изгибов ее тела и перевел взгляд на шкатулку. Надписи были на хинди. Пообещав решить вопрос с переводом, я посоветовал ей не разгуливать босиком, чтобы она быстрее покинула кабинет. Нет, полы в этом доме и правда были холодные, но основной причиной являлась моя реакция на Лану.
Наверное, всему виной долгое воздержание. С момента заключения помолвки с Оливией я хранил ей верность. А после возвращения из Индии было как-то не до любовных утех. Судебные тяжбы с дядей занимали всё моё свободное время.
Я злился от бессилия. По каким-то неведомым причинам подлинность фальшивого завещания не вызывала сомнений у судьи. Возможно, дядя смог подкупить его или как-то повлиять на решение, поэтому я добивался пересмотра дела, но моя удалённость от Лондона значительно замедляла процесс.
С момента возвращения мне так и не удалось лично поговорить с дядей. Через его поверенного я получил извещение о необходимости освободить замок Арундел в кратчайшие сроки. Для проживания мне любезно предоставили Карлтон-Тауэрс, в котором дядя и кузен находились последнее время. Я не сдавался и каждую неделю отправлял маркизу Норфолку запросы на аудиенцию, и вот наконец он ответил.
К первому постоялому двору мы подъехали поздним вечером. После целого дня пребывания в неудобной позе нога неимоверно болела. Травма, полученная при ранении, давала о себе знать, поэтому, добравшись до постели, я первым делом обработал ее мазью.
Следующие трое суток дороги показались мне пыткой, и как только карета прибыла на станцию в Лондоне, я испытал неимоверное облегчение.
