Германия: философия XIX – начала XX вв. Сборник переводов. Том 3. Идентичность - страница 22

Возобновление вопроса «откуда» не представляет никаких трудностей для этой точки зрения. Прежде всего, следует упомянуть известный, но недостаточно оцененный факт, который неоднократно подчеркивал Шопенгауэр, что человеческий интеллект становится полностью свободным от воли только на высших ступенях естественной предрасположенности и воспитания. Мы можем бесчисленное количество раз наблюдать, как даже люди, причисляемые к образованным, случайно слышали и видели только то, что соответствует их прежним наклонностям, что соответствует тому положению, которое они хотят доказать. Это происходит самым вопиющим образом даже с теми, кого мы не считаем лжецами. Предрассудки направляют взгляд и часто заставляют упускать из виду самые важные, самые очевидные вещи, а то и вовсе забывать о них. Более того, именно отсутствие интереса к истине мешает как точному наблюдению за тем, что воспринимается ежедневно, так и правильному фиксированию того, что воспринимается для периодического использования.

Высокое мнение о себе, сложившееся у них с юности, уже не позволяет миллионам применить эту точность в физическом и умственном наблюдении, в схватывании или удержании того, что они нашли в ходе исследования, основанного на ярком осознании собственной ошибочности и стремлении к истинному знанию. С какой виртуозностью упускаются из виду или исключаются идиомами или быстро забываются факты, которые могли бы уличить поспешно сформированное мнение в ошибке! Но если конституция тела, влияние примера и воспитания родителей и учителей, наконец, внешние судьбы – все это вместе формирует в юноше определенное направление ума и воли, определенный взгляд на вещи и представление о них, и если с годами эластичность ума в приобретении новых понятий уменьшается, а старые, соединяясь как бы в систему, становятся все более и более твердыми и господствуют над всей жизнью души, то вся бесплодность борьбы мнений, которую так часто замечали и оплакивали, вполне объяснима и, конечно, не требует предположения, что утверждаемые с разных сторон выводы имеют в себе какую-нибудь особенную трудность. Но еще одно обстоятельство делает понятным для нас неспособность распознать тождество и его противоположность, неясность и неполноту понятий, в которых одних мы видели источник всех ошибок.

Даже если мы не считаем мозг единственным носителем мыслительной деятельности, мы все же должны представлять себе мышление в нас как умственный орган, аналогичный телесным органам, мы должны во всех случаях, по крайней мере, рассматривать мозг как сопутствующий фактор, и во всех случаях существует естественное различие в жизненности, уверенности и энергии, с которой орган выполняет свою функцию. Во всех случаях совершенствование возможно через практику, и во всех случаях происходит деградация [ухудшение – wp] как из-за недостатка тренировок, так и из-за других внешних обстоятельств, во всех случаях дурная привычка, которая постепенно делает правильное использование почти невозможным, и во всех случаях, наконец, общая вялость и небрежность являются причиной неадекватного использования нормально здорового органа. То же самое можно наблюдать и в использовании всех остальных конечностей. Но не только неоспоримая аналогия ментальных представлений с непосредственным чувственным восприятием дает объяснение заблуждениям. Гораздо важнее тот факт, что наши представления тысячи и тысячи раз зависят не только от умственного восприятия того, что мы слышим и читаем, но и от нашего собственного видения и слышания, частично и только частично. Мне достаточно напомнить вам о невероятной неуклюжести, которую проявляют некоторые люди, быстро осматривая пространство, хотя их глаза совершенно здоровы, точно так же, как один человек не замечает ни одного из присутствующих предметов, в то время как другой, обладающий таким же физическим здоровьем и в целом таким же уровнем образования, пропускает даже самые важные вещи. Достаточно вышеизложенного, чтобы убедить нас в том, что источник всех ошибок лежит в содержании наших идей, а не в форме рассуждений, что даже при самом большом отсутствии интереса к истине, даже при намерении говорить глупости, мы не можем избежать законов рассуждения, что каждый человек невольно следует им и формально правильно заключает, поскольку тождество, необходимое для вывода или его противоположности, действительно присутствовало в его идеях, мы не должны бояться возражения, что мы абстрагируем наши законы мышления односторонне только от тех мыслей, которые считаем истинными.