Кроме Гербарта, следует упомянуть и Бенека, которому, хотя он и отдавал дань полностью спиритуалистическому воззрению, не помешала обманчивая концепция души-монады в версии Гербарта. Бенеке заслуживает похвалы как философ, который наиболее четко и последовательно подчеркивал номиналистический подход к психическим явлениям. Он борется с традиционной гипотезой о факультетах не менее радикально, чем Гербарт, и совершенно недвусмысленно демонстрирует, что эта борьба ведется с индивидуалистических или номиналистических позиций.
«Кто-то совершает ошибку, – говорит он, – предполагая для всех душевных развитий, согласующихся друг с другом по форме (для всех понятий, для всех желаний, для всех воль, для всей рациональности и т. д.), единую фундаментальную способность или общую силу, с помощью которой они должны работать. Но из того, что они логически или для нашей концепции едины (единодушны), отнюдь не следует, что они должны быть также реальны или в своей психической основе едины (непосредственно связаны). Поэтому, в отличие от предыдущей процедуры, мы должны сначала подчинить способности или силы развитию, которое представляет нам наше самосознание, в тех деталях, в которых мы воспринимаем сознательное развитие, и только затем сделать специальный запрос о том, связаны ли и в какой степени их внутренняя душа или способности, на которых они основаны, друг с другом; где становится очевидным, что между силами одной и той же формы время от времени возникают связи, но не настолько обширные и всепроникающие, чтобы мы могли с полным основанием приписать человеку разум, способность желать, волю, рассудок и т. д.». и т.д.»
«Все способности понимания, воления и т. д. основаны и действуют индивидуально; мы видим, как один и тот же человек понимает одну вещь хорошо, а другую плохо; желает одну вещь властно, а другую бессильно и т. д. – Как же это можно согласовать с единым разумом, чувством, волей и т. д.? – У (образованного) человека не один разум, не одна сила суждения, не одна воля и т. д., а тысячи сил понимания, суждения, воления и т. д.».
Здесь мы действительно сталкиваемся с крайними последствиями номиналистической теории души; однако нельзя не заметить, что этот результат исследований, направленных исключительно на внутреннее «я», прекрасно согласуется с требованием, которое так часто с большой уверенностью выдвигают физиологи, а в последнее время и английские психологи (BAIN), о «раздельном воплощении идей в мозге». То, что Бенеке все же не удалось поставить учение о душе на фундамент, соответствующий современной науке, которая рассматривает духовную жизнь в постоянной связи с физическими процессами, вероятно, в значительной степени объясняется спиритуалистическими предрассудками философа. Вундт в своем замечательном труде «Принципы физиологической психологии» прекрасно подчеркнул, что одухотворение механического, перенесение внешних стимулов в область психического, лежит в основе ложного представления о воображении как о существе, состоящем из двух, частично разделимых факторов, стимула и первичной способности, которое является одной из фундаментальных ошибок психологии Бенеке. Однако устранение общих сил души и замена их индивидуальными процессами, соответствующими по форме, должны быть признаны непреходящей заслугой Бенеке, в чем с ним солидарен только Гербарт; так же как его предположение, что формы, ощутимые в развитой душе, «сначала производятся более длинным рядом промежуточных процессов», приобретает совершенно особое значение в свете современной истории развития.
