Германия: философия XIX – начала XX вв. Том 7. Материализм. Часть 2 - страница 34

Зависимость световых ощущений от эфирных волн очень сложна, и поэтому все больше укрепляется убеждение, что они вовсе не опосредованы непосредственно, а скорее всего химическими процессами, которые и должны рассматриваться в качестве фактического коррелята. Теперь, помимо описания субъективных явлений, наши знания о действии света на такие сложные и легко разлагаемые вещества, как супонированные зрительные субстанции, слишком незначительны, чтобы дать объективную дедукцию того, что дается в субъективных выводах даже в той приблизительной форме, до которой, несмотря на некоторые трудности, продвинулись теории слуха. Но путь к прояснению ситуации через изучение фотохимических эффектов света представляется вполне осуществимым и отнюдь не безнадежным.64

Если предположить, что эта физическая тенденция в рамках физиологии оправдана, то можно сделать вывод, что ссылка на определенную структуру, основанную на нервной системе, для объяснения качеств является излишней, по крайней мере, в отношении поставленного здесь вопроса. Если можно представить все особенности в возникновении качеств через физические и химические процессы в соответствии с общепринятыми законами природы, то, очевидно, больше нет необходимости приписывать отдельное значение месту реализации этих процессов для эффекта ощущения. Сенсорный аппарат или нервные структуры будут рассматриваться лишь постольку, поскольку они содержат особые условия, определяющие модификацию или трансформацию формы стимула в коррелятивный процесс. Но именно по этой причине мы были бы вправе вывести из качеств, данных одновременно с этими конечными процессами, также и качественную природу тех процессов, частью которых они являются, лишь модифицированной частью.

И для этого результата физиологии органов чувств, что возникновение ощущений непосредственно обусловлено материальными процессами, начатыми в периферическом органе, то, что до сих пор было установлено о значении и функции центральных частей нервной системы, отнюдь не оказывается настолько неблагоприятным, что представляется необходимым его коренной пересмотр. До сих пор широко распространено предположение, что место происхождения ощущений следует искать исключительно в более центрально расположенных частях, будь то подкорковые центры или ганглии коры головного мозга. Но даже если отбросить предрассудки, проистекающие из метафизического образа мышления, согласно которому ощущение или вызывающий его коррелят должны быть направлены к некоему центру, «месту сознания», поскольку связь души с телом в конечном счете можно представить только как пространственную, даже доводы в пользу этой точки зрения, почерпнутые из опыта, не могут считаться полностью достоверными доказательствами.

Прежде всего, попытки экстирпации и явления центральных поражений, а также исследования элементарных структур центральных органов, которые единообразно приводят к локализации, по крайней мере, элементарных функций в центрах мозга млекопитающих, не обязательно означают, что зрительная и слуховая сферы должны рассматриваться как исключительный очаг ощущений света и звука. Сам факт, что у некоторых позвоночных и в других группах животного царства, где восприятие световых ощущений нельзя отрицать, условия совершенно иные, должен вызвать оговорки против столь далеко идущих выводов.

Более того, значение этих центров представляется гораздо более всеобъемлющим; если бы у них не было другой функции, кроме как просто повторять возбуждения, возникающие в периферических органах, чтобы обеспечить их эквивалентом ощущений, это дублирование было бы роскошью в устройстве нашего тела, аналога которой не существует. Но осознание того, что эти центры являются в то же время областями, где совместно работают разнообразные функции, необходимые для осуществления реального перцептивного процесса, такого как акт зрения, полный учет функциональных и анатомических условий делает все более вероятным, что в них следует видеть прежде всего регулирующие устройства, с помощью которых поступающий с периферии стимул интегрируется в систему поддержания всего организма. Неповрежденная деятельность этих центров была бы, однако, необходимым условием для возникновения полноценного восприятия, но ничто не мешает нам считать физиологический стимул уже сформированным в органе таким образом, что он может рассматриваться как носитель определенного качества ощущений. Центральные процессы могут тогда, с точки зрения их психологической ценности, служить основой для процессов дифференциации и т. д., содержащихся в каждом акте восприятия; в то время как возбуждения, подлежащие дифференциации, сами предварительно формируются в периферическом органе.