Начальник РУВД пожал плечами.
– Понятно. Дай мне машину туда съездить и вытащи мне вчерашнюю дежурную смену. Свяжись с начальником ГИБДД, пусть мне пришлет инспектора ДПС, который на набережной работал, ладно?..
Я поднялась и нехотя пошла к выходу. На пороге обернулась и высказала дополнительную просьбу:
– Да, и вообще прокинь всю эту семейку по административной практике. Какие там за ними машины числятся. Хорошо?
Начальник РУВД вздохнул и снова полез за коньяком.
– А ты мне дашь данные семейки? – крикнул он мне вслед.
… Всего за два часа я установила, что накануне, около семи вечера, на набережную выехала серебристая «ауди». Ее подрезала белая «шестерка», довольно ободранная; «ауди» ткнулась носом в поребрик, из «шестерки» вышли двое, один открыл водительскую дверцу «ауди», другой взял за руку сидевшую за рулем женщину и помог ей выйти из машины. Ее посадили в разбитую «шестерку» на заднее сиденье, и машина уехала. Никакого насилия.
Это мне рассказал вытащенный с «отсыпного» дня инспектор ГИБДД, который все время протирал глаза и зевал, и, как выяснилось, с субботнего утра не смотрел телевизор.
– Дак я и не подумал, что что-то стряслось. Он ей еще руку подал, она вышла спокойно, не орала, не отбивалась. Я, грешным делом, решил, что это ее знакомые остановили, чтобы не сигналить. Она же сама с ними пошла!
– А она машину закрыла?
– А? – Он задумался. – Вроде нет… Не помню. А что, тачку угнали?
– Вам виднее, куда она делась.
– Ну ладно, ладно, – гаишник испугался. – В конце концов, меня никто не просил за ней присматривать.
– Так куда она делась?
– А хрен ее знает. Отвернулся, а ее уже нет.
– А почему отвернулись? На что отвлеклись? – приставала я, ненавидя себя за служебное рвение.
Ну какая мне разница, на что отвлекся гаишник? Главное-то он сказал – никакого насилия, она сама вышла из своей машины и села в «шестерку». Этого достаточно, чтобы вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием события преступления, особенно учитывая отсутствие заявления от заинтересованных лиц.
– На что отвлекся? – парень стал добросовестно припоминать. – Дэтэпэшек в мою смену не было. Злостных нарушителей – практически тоже. Нет, был один урод, он прямо под запрещающий знак повернул, я его притормозил. Пока с ним разбирался, как раз машина и уехала. Я еще подумал – слава Богу, зачем она мне тут…
– Слушай, а этот урод тебя видел, когда выезжал на набережную? – Я перешла на «ты», поскольку парнишка был совсем молоденький.
– Вот это-то меня и возмутило. Пер, как бык на красное. Я еще подумал – сейчас «коркой» махать начнет, раз так борзо вырулил.
– Ну-ну, – поторопила я его. – Махал «коркой»?
– Да нет. Я тогда подумал – значит, пьяный.
– И что, правда, пьяный?
– Да нет. Извинялся, вежливо себя вел. Я не стал в позу вставать, извинился он – и ладно.
– А номер его записал?
– Да нет, – он пожал плечами.
– А что за машина?
– Машина? – инспектор напрягся. – «Девятка» вроде. Серая… Ну, жемчужная. Нет, синяя. Не помню. А это важно?
– Не знаю. А самого водителя узнаешь?
– Может, и узнаю, – нерешительно ответил инспектор. – Если мне его предъявят не в числе ста человек, и если остальные не будут на него похожи как братья-близнецы. Нет, знаете, если мне его покажут одного и спросят, он это или не он, я, может, и узнаю.
– Я понимаю, что про его рост ты мне ничего не скажешь, он ведь из машины не выходил. Ну, хоть лет ему сколько?
