– Я жена Вострякова. Вернее, вдова, – весело поправилась она.
– А-а… Ответ на жалобу еще не готов, – промямлила я.
– Да бросьте вы.
Жалобщица заглянула в кулечек, положила туда окурок и, смяв, выбросила зарегистрированную в канцелярии жалобу в корзину для бумаг, выглядывавшую из-под моего стола. Я по опыту знала, что возражать людям, ведущим себя неадекватно, а тем более хватать их за руки не следует, поэтому даже не шелохнулась. Потом вытащу жалобу из мусорки и приведу в божеский вид, документ все-таки.
– Да расслабьтесь. – Жалобщица наклонилась ко мне и похлопала меня по руке. – Не надо отвечать на эту жалобу. Ее писала не я. – Посмотрев на мое обалдевшее лицо, она расхохоталась. – Да свекровь моя эту бумажку наваляла, я и подписала, лишь бы не связываться. Они же все больные, вся семейка. Вас как зовут? Кажется, Мария Петровна?
– Сергеевна, – поправила я, все еще с опаской глядя на посетительницу.
– Да-да, Мария Сергеевна. Сейчас я все объясню. Вы не удивляйтесь, что я не бьюсь в истерике по поводу смерти мужа. Вы просто не представляете, какое это для меня счастье.
– Да я и…
– Нет-нет, я понимаю, что можно обо мне подумать в такой ситуации. Дело в том, что я женщина нормальная, а вот Востряков мой был как раз гомиком проклятым. – Она опять рассмеялась, а у меня мороз пробежал по коже. – Вы же нормальный человек? – Она озабоченно заглянула мне в лицо. – Господи, вот морока-то – жить с гомиком, да к тому же ревнивым гомиком. Не дай вам Бог. Как я измучилась! Вот поэтому и радуюсь. А вы бы не радовались на моем месте?
– Ну…
– Всю жизнь мне заел этот гомик. Можно, я еще закурю? – Она достала сигарету, сунула ее в рот и огляделась в поисках новой пепельницы. Я отодвинула все свои бумажки с края стола. – В общем, вы уже все поняли. – Она с надеждой посмотрела на меня. – Мы с ним поженились совсем молодыми, двадцать лет вместе прожили, привыкли. Я и сама не заметила, как он стал гомиком. Черт его знает, может, я была неопытная, он девственник, в нашей постели ему скучно было, ну вот и… Причем, что интересно: ни разу его за руку не схватила. Ну, в смысле – не заставала с мужиком. Но голову даю на отсечение – гомиком был.
– Откуда ж тогда вы это знаете? – не удержалась я.
– Милая моя… Вот вы замужем?
– Допустим.
– Тогда представьте, что мужа вашего от вас воротит. А любовницы у него нету.
– Ну и что? Разлюбил, вот и все дела. А если разлюбил, то вполне логично, что жена его раздражает. Он ведь не космонавт, его на психологическую совместимость не проверяли.
«Жалобщица» даже забыла курить и уставилась на меня с живым интересом.
– Да вы, голубушка, явно не замужем. Поживи вы с мужиком, вы бы не так запели. Психологическая совместимость! Да вы…
– Значит, так: хватит, – сказала я ледяным тоном. – Вы сюда пришли мою семейную жизнь обсуждать?
– Ой! Упаси Боже! Это я забылась. – Посетительница рассмеялась. – Простите. Я сюда пришла обсуждать свою личную жизнь. Можно? Ну не с кем мне об этом поговорить. Стыдно.
– А со мной не стыдно?
– А с вами – не стыдно.
– Извините… – Я заглянула в дело. – Роза Петровна, а какое все это имеет отношение к делу?
– Ой, да никакого. Можно, я продолжу? У вас лицо такое хорошее, вы прирожденный слушатель. А это, поверьте, особый дар. Так вот, на месте преступления его не ловила. Но он, негодяй, всегда был окружен такими же, как он, гомиками. Где он их только находил! Или они на него слетались, как мухи на мед? – Она хихикнула. – И ведь домой приходили, все время дома клубились… Как я их ненавижу! Главное, мне шагу не позволял ступить, как собака на сене.
