– По Вашим словам выходит, сатана подменил ребёнка на веник? – голос милиционера задрожал от ярости.
– Выходит, что так, – согласилась бабка.
– Из дома ребёнка выносили? – быстро спросил он, обращаясь к Петьке.
– Да, погулять, каждый день – сказал он, не понимая, куда клонит участковый.
– Я спрашиваю, сегодня выходили с ребёнком на улицу?
– Да нет, сегодня нет, – испугался Петька.
– А кроме бабки Нюры, к вам никто сегодня не наведывался? – чётко произнёс Василий Васильевич, с нажимом.
– Нет.
– Тогда, может быть, вы его оставили где и забыли? Давайте двор осмотрим.
– Чего смотреть-то, говорю, об пол она его, – упрямо отрапортовал Петька.
Участковый угрюмо опустил плечи:
– И что мне прикажете делать?
Вика подняла на него опухшие от слёз глаза и стремительно ухватила за ногу:
– Найдите его, – прошептала она непослушными губами.
– Где я его найду? – сказал он язвительно, отстраняясь от Вики. – У сатаны? Вы здесь что, с ума все посходили. Немедленно говорите, куда дели ребёнка? – закричал он, чуть не срывая горло.
Всё это время молчавший Данил, наконец, заговорил, поднимаясь с дивана:
– Может, они не врут, может, на самом деле, так всё и было.
– Не проклинала я его! – завопила Вика. – Это ж кровиночка моя единственная. Если и сказала в сердцах чего, так самое, что ни на есть, безобидное.
Петька с сомнением покосился на жену, та осеклась под его тяжёлым взглядом, прижала веник к груди и заплакала от беспомощности.
– Да, – прикрыл глаза участковый. – Опера из центра приедут, часа через два, что я им скажу?
Он взял с дивана планшет и, тяжело вздохнув, начал запихивать в него свои принадлежности, комкая исписанные листы бумаги.
– Пойдём, Данила, покурим что ли, – сказал он бесцветным голосом и шёпотом добавил ему на ухо. – Мне всё равно ждать придётся, бабку караулить.
Не спрашивая разрешения, бабка Нюра вернулась на кухню, трудно ей было сидеть под осуждающими взглядами убитых горем родителей.
Василий Васильевич и Данил вышли на крыльцо. Закурили.
На улице никого не было. Даже ребятишки, устав ждать, разбежались по домам.
– Ну что, Данила, думаешь? Врут они аль нет? – заговорил тихо участковый, после того как несколько раз жадно затянулся сигаретой.
Данил сокрушенно пожал плечами:
– Не знаю, ничего нелепее я в своей жизни ещё не слышал.
– Вот и я думаю, врут. – Он посмотрел на Данила внимательно, проверяя его реакцию. – Сговорились все трое. Да- да, не удивляйся,– торопливо выложил он, замечая в его глазах блеск недоверия. – И бабка с ними заодно. Взяли и избавились от младенца. Может, Вика, что по глупости натворила, молодая совсем, неопытная, – он бегло глянул Данилу в глаза, подмечая, не посмеивается ли он над возрастом самого участкового. Но тот внимательно слушал его, не отвлекаясь на мелочи. – Так вот, сделала, что-нибудь с ребёнком и испугалась, начала следы заметать. Бабку позвали. Со старухи-то чего возьмёшь? Придумали небылицу, нет трупа, нет преступления. – Он хлопнул в ладоши, как будто поставил точку над «и». – А младенец не найдётся, чует моё сердце. Лес вон какой, где же тут такого кроху отыщешь. – Он в сердцах сплюнул на крыльцо и, затушив окурок в слюне, выбросил во двор. – Такие вот дела, брат.
– Эко у тебя стройно всё складывается, – скептически улыбнулся Данил.
– А то, – произнёс он важно и спохватился, – кстати, забыл спросить, что у тебя с лицом?
Данил не сразу понял вопрос:
